— Поздравляю с днем рождения, Джорджи.
Джорджина изумилась. Он дарит ей прославленные фамильные бриллианты Расселлов! Она раскрыла коробочки, и у нее перехватило дыхание при виде драгоценностей, лежавших на черном бархате. Там были ожерелья, серьги, броши, браслеты и кольца.
— Тридцать лет никто этого не носил, и я считаю, что за сто лет их не носила ни одна женщина, которая могла бы сравниться с тобой красотой.
— Они великолепны, Джон! Благодарю тебя от всего сердца.
Она надела бриллиантовое ожерелье, Джон застегнул его.
— Я не хочу надевать ничего из моих парижских платьев. Они не пойдут к этим драгоценностям. А вот белое с серебром платье, в котором я впервые появилась на светском балу, покажет эти камни во всем их совершенстве.
Джон наклонился и поцеловал жену в затылок.
— Я от всего сердца хотел бы, чтобы все наши гости исчезли сию же минуту. Я бы усыпал тебя бриллиантами и отнес на кровать.
Джорджина рассмеялась в ответ.
— И лишил бы меня возможности оказаться первой красавицей на балу? Так не пойдет, Бедфорд. — Она завязала мужу галстук и поцеловала. — Придется тебе подождать до утра.
В бальном зале все дамы собрались вокруг Джорджины, чтобы полюбоваться ее драгоценностями.
— Бриллианты Расселлов вошли в легенду. Наконец-то появилась герцогиня Бедфорд, которая достойна носить их, — сказала леди Холланд.
Джейн Гордон прошептала дочери, прикрываясь веером:
— Говорила же я тебе — если ты заполучишь Бедфорда, результат превзойдет твои самые безумные мечты.
* * *
— Так вот где вы все спрятались! — Джорджина, подбоченившись, стояла в дверях библиотеки и осматривала комнату.
Джон, Генри Холланд, Уильям Монтегю, Чарлз Леннокс и ее братХантли курили и пили бренди. Внезапно в голову ей закралось некое подозрение.
— Вы ведь не говорили о политике, а? Черт бы вас всех побрал! Почему вы не позвали меня?
Мужчины добродушно рассмеялись.
— Кажется, эта леди задумала стать хозяйкой политического салона, — сказал Генри.
— У нее появится такая возможность раньше, чем она полагает, — подмигнул Джон.
— Говори же, хитрюга ты этакий!
— Пока правительство на летних каникулах, мы собираемся устроить через две недели общее собрание тори и вигов в Уоберне.
Джорджина улыбнулась мужу.
— Как интересно! Буду ждать с нетерпением. — Из зала послышалась шотландская музыка. — Пойдемте быстрее. Играют первый страспей. Я велела им заиграть «Гордых Гордонов» в полночь, и намерена танцевать с сумрачным герцогом Бедфордом. Политика подождет.
Мужчины неодобрительно закричали:
— Неужели он действительно сумрачный?
Джорджина закатила глаза.
— Вы просто не представляете себе.
За два часа до рассвета все собрались у дома, чтобы посмотреть великолепный фейерверк.
Джорджина прижалась к мужу, наслаждаясь чудесной разноцветной иллюминацией, взрывающейся на темном небе.
— Какой приятный сюрприз.
— Это была идея мистера Берка, но я с удовольствием одобрил ее. С днем рождения, миссис Расселл.
— Я готова запускать ракеты наедине с вами. Теперь вы можете отнести меня в постель, мистер Расселл.
* * *
Как только все гости отбыли из Уоберна, Джорджина начала обдумывать политическое собрание, которое должно было состояться в первый день августа. Она посоветовалась с Джоном относительно списка гостей.
— У политиков всегда есть повестка дня. Какова твоя цель?
— Ты проницательная маленькая озорница. Возьми и скажи сама.
— Полагаю, твоя дальняя цель — избавиться от Эддингтона и заменить его Питтом на посту премьер-министра.
— Ты попала в самую точку. Однако это будет нелегко. Понадобится множество маневров. Генри говорит, что Питт редко посещал парламент перед роспуском на каникулы.
— Умная тактика. — Джорджина хотела добавить, что в разлуке любовь возрастает, но удержалась. Ей не хотелось, чтобы Джон подумал либо о Френсисе, либо о своей жене Элизабет. — Питт достаточно мудр и понимает, что ценность воды не узнаешь, пока колодец не высохнет.
— Интересно, примет ли Питт наше приглашение в Уоберн?
— А почему бы мне не написать записку самому дорогому другу маменьки Генри Дандасу и не попросить его уговорить Уильяма приехать?
