В августе грипп вернулся в новом и куда более страшном обличье. Вторая волна эпидемии отличалась высочайшей летальностью, а распространение ее пошло (на этот счет также имеется консенсус) сразу из трех очагов заболевания, вспыхнувших во второй половине месяца по периметру Атлантического океана – во Фритауне (Сьерра-Леоне), американском Бостоне и французском Бресте. Выглядело так, будто грипп перебродил и дозрел до убойной кондиции где-то посреди океана, скажем, в Бермудском треугольнике (шутка). Во Фритаун вирус наверняка завез один из регулярно наведывавшихся туда кораблей ВМС Великобритании, в Бостон – какой-нибудь трансатлантический лайнер из Европы, а в Брест – либо очередной десант АЭС, либо кто-то из французских же новобранцев, призванных на службу во флоте. Впрочем, многие французы тогда полагали, что грипп гульнул к ним из соседней Швейцарии, а сами швейцарцы даже и не знали, кого винить – французов с итальянцами или немцев с австрийцами, – поскольку ввели строжайший карантин на границах со всеми соседями. Хотя Швейцария и придерживалась строгого нейтралитета, она имела соглашения со всеми граничившими с нею воюющими странами о беспрепятственном приеме больных и раненых из числа военнопленных, которых интернировали и размещали в специальных лагерях, развернутых в Альпах.
Пост коменданта одного из таких лагерей, расположенного в живописном селении Шато-д’О франкоязычного кантона Во, где содержались британские военнопленные, занимал 43-летний психоаналитик Карл Густав Юнг. В последние месяцы войны на лагерную дисциплину махнули рукой, и к интернированным стали допускать посетителей. Один из биографов Юнга рассказывает следующую (не исключено, что и выдуманную) историю: как-то раз Юнг разговорился с женой британского офицера, приехавшей навестить интернированного мужа, и та поведала ему, что змеи ей снятся исключительно к болезни, а накануне ей приснился морской змей просто чудовищных размеров. Когда через несколько дней после этого на лагерь обрушился грипп, Юнг счел это доказательством того, что сновидения действительно бывают провидческими[42]. В лагере Юнга грипп появился во второй половине июля, а со 2 августа начали регулярно регистрироваться случаи с летальным исходом среди французских солдат, возвращавшихся на родину из швейцарских лагерей[43].
Из Бостона, Фритауна и Бреста вторая волна гриппа быстро распространилась вовне, тем более что невольных пособников этому в лице продолжавших передислокации войсковых соединений хватало. В начале сентября на борту переоборудованного в военный транспорт трансатлантического лайнера «Левиафан»[44] возвращался из Франции в Нью-Йорк Франклин Делано Рузвельт, в те годы всего лишь многообещающий молодой помощник морского министра, – и надо же такому случиться, что вынесли будущего и тогда еще вполне ходячего президента на берег на носилках с полным букетом симптомов гриппа[45]. К ноябрю грипп распространился с северо-восточного побережья на всю Северную Америку и, не останавливаясь, на Центральную и Южную, куда, впрочем, докатились и собственные волны с моря (хотя Карибские острова, в частности Мартинику, эпидемия не затрагивала до конца ноября, когда ее доставили туда припозднившиеся, как водится, почтовые пароходы). В частности, в Южной Америке, которую первая, весенняя волна обошла стороной, первые случаи были зафиксированы вскоре по прибытии 16 сентября почтового судна «Демерара» из Британии в бразильский порт Ресифи.
Из Фритауна грипп быстро распространился по западному побережью Африки и в глубь континента – вверх по речным артериям и колониальным железным дорогам, а от промежуточных и конечных станций – веером во все стороны вместе с инфицированными пассажирами, разбредавшимися и разъезжавшимися на велосипедах и каноэ, мулах и верблюдах кто куда, вплоть до самых отдаленных селений. Южная Африка также приняла эпидемию с распростертыми объятиями своих портов и разветвленной железнодорожной сети. В Кейптаун грипп прибыл в сентябре двумя военными транспортами, «Ярослав» и «Воронеж», заходившими попутно и во Фритаун транзитом из Франции, откуда вывозили на родину около 1300 из 21 000 членов Южноафриканского трудового корпуса, набранного в разгар войны из числа местных жителей. Базовые меры предосторожности по прибытии этих судов вроде бы и были приняты, однако выявить и изолировать удалось, очевидно, не всех инфицированных, и те бессимптомные на момент осмотра переносчики, кому дали «добро» на возвращение домой, минуя карантин, поездами развезли заразу по всей Южной Африке, а оттуда она распространилась дальше на север – сначала до Замбези, а вскоре и за эту реку. До Африканского Рога эпидемия добралась в ноябре и, по воспоминаниям императора Эфиопии Хайле Селласие I, являвшегося в 1918 году регентом Абиссинии, истребила 10 000 человек только в столице, Аддис-Абебе. «Ну а меня, хоть и слег я с этой тяжелой болезнью, милостивый Господь пощадил и от смерти избавил», – писал он в автобиографии
