Блаженством равен тот богам... - страница 5

Пьесой творение Лоренцо я бы не называл — скорее, то была поэма, разыгранная на сцене — но, как по мне, дебют оказался неплох. Почести достались и автору, и исполнительницам. Фея восторженно прижимала руки к груди, с трудом сдерживая эмоции, а вакханка спокойно изучала зрителей, терпеливо пережидая поток комплиментов. Перед тем, как взять под руку Лоренцо и уйти с импровизированной сцены, она увидела меня и легко улыбнулась. Аптекарь поймал ее взгляд, с довольным видом закивал, и через минуту они, пробравшись через толпу, оказались рядом со мной.

— Если вы все же решитесь представить это в академии, то на вашем месте я бы сократил количество чувственных деталей, — сказал ему я. — Но если вы хотите знать мое мнение, произведение от этого не выиграет.

— О, вам понравилось! — Лоренцо выглядел таким довольным, будто его чествовал весь флорентийский свет, но потом спохватился. — Ах, я не представил вам… это Мария. — Он кивнул в сторону феи — она стояла в небольшом кругу поклонников, обмахивалась веером и улыбалась — словом, оказалась в своей стихии. — А это — Роберта.

Вакханка улыбнулась мне во второй раз, не отпуская руку аптекаря.

— Это Винсент, хозяин Villa Misteria. Ты, наверное, слышала о нем… мы друзья.

— Рада познакомиться с вами, сеньор. Для меня это большая честь.

— Это честь для меня, синьорина.

— Сеньора, — мягко поправила меня Роберта. — Сеньора Винченцо.

Я склонил голову, принося молчаливые извинения, и через секунду вспомнил, что о Марио Винченцо слышал от Амира — мой братец во время своих нечастых визитов во Флоренцию привозил ему шелк и травы. Ну разумеется. Если вакханка не может выйти замуж за одного из Медичи, то следующим пунктом в списке «мужчины-денежные мешки» идут торговцы и купцы.

— Ваш супруг не почтил нас своим присутствием?

Роберта поднесла к лицу раскрытый веер.

— О нет, — ответила она. — Он почти всегда в разъездах, бывает во Флоренции только пару месяцев в году… он уехал на прошлой неделе, и, похоже, вернется нескоро.

— Тогда никто не поймет меня неправильно, если я скажу, что в процессе вашего представления меня не раз посещало желание оказаться на месте объекта любви поэтессы. Я бы не был так холоден и суров.

Она отвела глаза, очень умело разыграв скромность. При первом взгляде на нее я решил, что ей еще не исполнилось и века, но теперь видел, что это не так, и она уже разменяла вторую сотню лет.

Лоренцо окончательно уяснил для себя, что в этой компании он лишний, а поэтому поспешил откланяться.

— Если вам что-нибудь понадобится, я рядом. Сейчас будут танцы… — Он взглянул на Роберту. — Вы останетесь?

Она посмотрела сначала на него, потом — на меня, и спрятала за веером улыбку.

— Марио нет… — Она выдержала долгую паузу, внимательно наблюдая за выражением лица аптекаря, после чего продолжила: — Я не тороплюсь и могу гулять хоть всю ночь. Вы ведь потанцуете со мной, да, Винсент?

— Здесь чертовски жарко.

— Да, ты права.

После обмена этими короткими фразами Роберта обняла меня за шею, и я снова наклонился к ней.

— И мне чертовски хочется попросить тебя открыть второе окно в спальне, но чертовки не хочется, чтобы ты отходил хотя бы на пару шагов.

— Хорошо.

— Ты ведь останешься до рассвета?

Она запустила пальцы мне в волосы, привлекая еще ближе, и запрокинула голову назад, подставляя шею, но крови мне больше не хотелось. По крайней мере, наданный момент.

— Я не тороплюсь.

— Винсент. Как тебя зовут на самом деле?

— Это мое темное имя.

— А ты не особо разговорчив. Скромная вакханка хочет получить плату — тоже скромную — за пару глоточков своей крови. Например, беседу.

— Если речь идет о твоей скромности, то, похоже, я не рассчитаюсь и за неделю.

Роберта улыбнулась, легко оттолкнула меня и взяла покрывало, но я остановил ее жестом.

— Не надо. Я хочу посмотреть на тебя.

— Не разглядел?

Она легла на бок и замерла в позе натурщицы, величественно изогнув шею и слегка наклонив голову. По современным меркам она была слегка полновата, но черты ее лица являли собой классический идеал красоты, начиная с гладкой здоровой кожи и заканчивая гармоничными пропорциями. Легкую нотку диссонанса в эту картину вносили разве что глаза — их миндалевидный разрез не очень хорошо вязался с бледностью и иссиня-черными волосами. Словно прочитав мои мысли, Роберта (ей явно нравилось то, как внимательно я ее изучаю) изящным движением убрала со лба локон.