– Нет, черт побери, я здесь ни за что не останусь! – Незнакомец сорвал с куста пригоршню листьев и принялся чистить ими свою одежду. – То поместье, о котором вы говорили, далеко отсюда? Видите ли, мне нужна лошадь. Я могу ее там получить?
– Зачем вам лошадь? Вы не в таком состоянии, чтобы ездить верхом!
Слова Франчески прозвучали чересчур резко, и когда незнакомец повернулся к ней, темные брови его были насуплены, глаза блестели. Он злился, был в ярости, но не из-за нее.
– В деревне у меня незавершенное дело, и оно не может ждать.
То, как он это произнес… На мгновение Франческа ощутила себя действующим лицом романа, и ее охватила дрожь.
Опасно. С ним действительно очень опасно.
Она посмотрела на него так, как взрослые смотрят на непослушных детей.
– Разве то обстоятельство, что вы живы, вас не радует? Или его недостаточно для того, чтобы продолжать жить? О чем бы ни шла речь, вы можете завершить это завтра. Грязными делишками можно заниматься и в солнце, и в дождь, не правда ли?
Мужчина рассмеялся, в черных глазах его сверкнуло восхищение.
– «Грязные делишки»? Отлично сказано. Думаю, мы квиты, миледи.
Франческа вскинула подбородок.
– Не нахожу здесь ничего смешного. – Она поднесла руку к волосам, растрепанным ветром и дождем. Платье ее было старым и немодным, со штопкой на юбке и заплатой по кайме, у самого низа, чулки – грубыми, а башмаки грязными и очень поношенными, хотя и удобными. Франческа никогда раньше не смущалась по этому поводу, но сейчас вдруг пожалела, что не одета в тафту ярко-красного цвета, которую видела в Йорке месяц назад.
Представив себя гуляющей по болоту в таком наряде, она невольно улыбнулась, и незнакомец тут же отреагировал на ее улыбку.
– Прошлой ночью, в трясине, мне привиделась прекрасная женщина. Я думал, что грезил о вас, но теперь вижу, что это были не вы.
Франческа пожала плечами.
– Жаль, что я не похожа на ваши видения!
Поняв, что невольно оскорбил ее, незнакомец нетерпеливо помотал головой:
– Нет, вы похожи, вот что я хотел сказать.
– Неужели?
– Мои «видения» не отдали вам должное, и теперь я это вижу. Тот, кому непременно нужны голубые глаза, идеальный нос и… – Он замолчал, потом с трудом закончил: – Вы не есть мой сон, но только потому, что вы гораздо прекраснее!
– Думаю, у вас бред, мистер… – Франческа сердито нахмурилась. – Я даже не знаю вашего имени!
– Себастьян Торн. – Он поклонился, как подобает джентльмену. – Я из Лондона.
– Что ж, мистер Торн, боюсь, вы просто принимаете меня за кого-то другого. Я мисс Франческа Гринтри из Гринтри-Мэнора и не имею привычки являться мужчинам во сне, особенно вам!
В темных глазах Торна медленно зажглось порочное веселье, а подвижные губы сложились в улыбку.
– Мисс Гринтри, – нараспев повторил он. – Не знаю, в чем тут дело, мисс Франческа Гринтри, но отчего-то у меня такое чувство, будто я знаком с вами по крайней мере лет сто…
Взгляд у женщины его мечты был таким, будто она всерьез сомневалась в его умственных способностях. Что ж, пожалуй, она права. Себастьян и сам удивлялся своему поведению. Она была дочерью Афродиты – дочерью клиентки, и хотя он не сразу это понял, но зато отлично знал теперь. И все равно это не имело никакого значения, так же как и то, что она не походила в точности на женщину, явившуюся ему во сне. Волосы ее были слишком курчавыми и естественными, глаза – карими, а не голубыми, нос – чуть вздернутым, губы – сочными и, пожалуй, слишком большими. Однако все это не имело ровно никакого значения.
Он хотел ее, хотел с той лихорадочной прямотой, какую обычно оставлял для добычи. Может быть, он сошел с ума за долгую ночь, проведенную в трясине, где на него повеяло смертью и пробудило в нем неутолимую жажду жизни? Что ж, мисс Франческа Гринтри и была сама жизнь.
Ощущая боль в мышцах, Себастьян снял пиджак и основательно встряхнул его. Потом он напомнил себе, что является благоразумным человеком, во всяком случае большую часть времени, а еще практичным и упрямым человеком, у которого нет времени на романтические сказки.
Облачившись в пиджак, Себастьян решительно поправил обшлага и лацканы. Все это время он ощущал присутствие Франчески, словно лучи солнца, греющего спину, и все время думал о том, какой мягкой была ее плоть под ним. Он не помнил точного положения женщины, но шокирован определенно не был, и ему хотелось снова опуститься на нее, чувствовать, как отзывается каждый дюйм ее тела на его поцелуи. Просто удивительно, откуда у такой приличной женщины такой неприличный рот?
