Бесноватая захрипела и стала изрыгать площадную брань, понося Святую Троицу; Виссарион бесстрастно читал над нею, периодически осеняя крестным знамением, кропя водой и помазая елеем. Каждое из этих действий сопровождалось с ее стороны дикими воплями и судорогами.
– Выйди вон! – приказал Инквизитор кому-то невидимому.
Ликтор ждал эффектных событий: удара грома, истечения крови фонтаном, еще чего-то, но выход беса, последовавший за повелением Виссариона, выглядел на удивление жалким и отвратительным.
Изо рта бесноватой что-то поползло. Заструилось опасливо, чем-то напоминая естественные выделения. Темный туман потек тонкой струей, заворачиваясь в спираль.
Помещение наполнилось чудовищным зловонием. Виссарион оглянулся и выстрелил в Ликтора яростным взглядом. Тот покуда медлил, дожидаясь, когда исторжение завершится.
Девица билась в корчах, глаза у нее закатились, от них остались полоски белков – не белков уже, ибо глазные яблоки налились кровью. Она снова вырвалась, оттолкнула монахов и впилась ногтями себе в лицо.
– Вон! – негромко, но страшно повторил Виссарион.
Туман заспешил, собираясь в подрагивающее облако.
– Давай, – шепнул Инквизитор.
Ликтор прыгнул.
Он точно не знал, что ему делать, но новоприобретенный инстинкт безошибочно подсказал единственное решение.
Облако отпрянуло; Ликтор не понимал, как можно его укусить, но сунулся мордой в самую гущу, хватанул наугад и сомкнул зубы.
Он физически ощутил, как некий незнакомый ему доселе яд перетекает из его крови в аморфного беса. Было совершенно непонятно, как может телесное, плотское вступить в такого рода соединение с зыбкой, газообразной субстанцией. Однако его действия ознаменовались удивительным эффектом.
Облако сгустилось и стало вытягиваться вширь, образуя в воздухе что-то, смахивающее на длинное и толстое бревно. Ликтор стоял на задних лапах-ногах, прочно сомкнув на нем челюсти. Бревно заискрилось и стало сжиматься обратно, одновременно вытягиваясь уже по вертикали.
Помещение наполнилось низким гудением, какое можно услышать близ высоковольтной линии.
По мере вытягивания облако начало приобретать форму.
Своими очертаниями оно все больше напоминало самого Ликтора, и в итоге оно сделалось точной его копией – стоящей на задних лапах и совершенно безжизненной. Зубы Ликтора были сомкнуты на короткой шее; голова преображенного демона склонялась под неестественным углом. Глаза были закрыты, язык вывалился.
– Теперь отпусти его, – послышалось сбоку.
Нехотя Ликтор разжал зубы и отступил.
Против ожидания, недавний аморфный призрак продолжал стоять, едва касаясь лапами пола.
– Быстро! – приказал монахам Виссарион. – Схема стандартная: кровь, образчики кожи и волос и так далее…
Шустрые подручные приступили к демону. Тот не сопротивлялся, оставаясь неподвижным. Замелькали пробирки, ножницы, иглы, ланцеты. Монахи спешили, им было страшно, и они стремились поскорее покончить с делом.
– Куда его? – спросил один, отступая и отдуваясь.
– В девятый бокс, – ответил Виссарион. – Там пентаграмма ему готова, положите в середку…
Он повернулся к бесноватой: та лежала неподвижно, и на лице ее теперь явственно читалась умиротворенность. Она крепко, как после эпилептического припадка, спала, лежа в собственной луже.
– Ее тоже… уберите, – распорядился Виссарион. – Когда придет в себя – не отпускайте, я должен с ней побеседовать. Вымойте ее, напоите чаем и дайте поесть чего-нибудь… ну, не знаю – бутербродов каких-нибудь, что ли…
– Нынче же пост, – робко заметил один из монахов.
Инквизитор погрозил ему пальцем:
– Тоже мне, святоша! Думаешь, я не знаю, что вы там у себя хаваете после отбоя?! Грешники, срамники… Она – болящая, а болящим можно не поститься.
Монах испуганно хлопал глазами.
– Будет исполнено…
Двое схватили неподвижного демона и поволокли в неведомый Ликтору девятый бокс, где была начертана пентаграмма; еще двое унесли исцеленную девицу.
Виссарион повернулся к Ликтору.
Протянул было руку, чтобы потрепать по загривку, но в последний момент почему-то одумался; так и стоял, спрятав руки за спину.
Заговорив же, он не смог скрыть в своем голосе ликования:
