От выступающего вперёд донжона на цепях свисал узкий железный мост, и в данный момент он неспешно поднимался. Тринадцать всадников уже забрались внутрь твердыни. Причём полотно моста так и замерло, приподнявшись только на треть. То ли заедало, то ли не было смысла поднимать и опускать ежедневно на всю высоту.
– Странно! – недоумевал Форш, пялящийся во все глаза, но не забывающий мыслить. – Зачем им тогда этот ночной пост? Никакой логической причины для его содержания не вижу!
Менгарец припомнил «клин сорока», в существовании которого тоже не получалось отыскать смысл ни ему, ни жителям Ворот за всю их тысячелетнюю историю. А он был. Как и здесь, явно имелся. Только стоило его разгадать.
Хоть всадники стояли на дороге, не выезжая на малое плато, их со стен крепости сразу заметили. Мост вздрогнул и пополз вниз, а один из стражников заорал басовитым голосом:
– Добро пожаловать, дорогие гости! Милости просим в наш монастырь! Въезжайте в него с открытым сердцем и открытыми помыслами!
И так это приглашение зловеще звучало, что оба всадника, не сговариваясь, развернули коней и поскакали обратно. Тотчас мост замер и тут же стал подниматься обратно. Мэтр Форш забормотал:
– Что-то мне туда не хочется… – а при выезде на Сияющее плато приостановил коня: – Николай! – Палцени вздрогнул, никак не получалось у него привыкнуть к выбранному наспех имени. – А что, если закинуть в гнёзда стрелков нечто усыпляющее? А потом, если мы до тех пор останемся на скале, наведаться сюда и осмотреться более конкретно?
– Идея хороша. Но у нас даже вина нет, чтобы подмешать в него сонного зелья. Не говоря уже о самом зелье. Да и вряд ли лысые стрелки стали бы пить оставленное с явным умыслом угощение.
– Ну, от вина я бы и сам не отказался, – отшутился мэтр, поглядывая на скалу, где наблюдающие за ними и за дорогой товарищи пока не выказывали явного беспокойства. – А вот чем усыпить, у меня имеется.
Он достал из нагрудного кармана четыре герметически закрытые металлические коробочки, правда, одну из них тут же припрятал обратно. После чего торжественно огласил:
– Прошу любить и жаловать: сонные клопы!
Воспоминания в голове у Менгарца заворочались, подсказывая, где он уже нечто подобное слышал:
– Хм! Уж не те ли самые, которых вскармливают в посёлке Ворота? Это в центре Цензорского княжества, что на Втором Щите.
Форш удивлённо захлопал ресницами, эмиссар его удивил своими знаниями географии и намёками на очень дальние путешествия в своей жизни:
– Не знаю, о таком посёлке не слышал. Но, по сути, данные создания – государственная тайна нашего баронства. Потому что могут служить весьма действенным и опасным оружием. Тем более что никаких причин усыпления отыскать на теле невозможно, маленькое покраснение рассасывается моментально, а через полчаса человек уже крепко спит. И его хоть ножом режь – не проснётся. Открываешь коробочку… Вот так. И высыпаешь эти чёрненькие бусинки на солому ячеек… Пока клопы спят, но проснутся уже минут через десять, и затем компактно проживают в одном месте их рассеивания до пяти суток. После чего их можно посыпать красящим порошком-проявителем и элементарно собрать обратно. На!
Николай Резецкий отдёрнул руку:
– А вдруг они на мне… это… рассеются?
– Ладно, тогда я сам! – мэтр соскочил со своей лошади и метнулся с обходом ячеек для стрелков. Вернулся через пять минут: – Готово! Две коробочки рассыпал, хватит с лихвой!
– Тогда двигаемся отсыпаться, – заторопился командир отряда, поглядывая на вновь покрывающееся пасмурными облаками небо. – Что за напасть? Вроде солнце уже брызгало лучами?..
– Бывает! – философски отвечал учитель боевых искусств. – Тем более в горах…
На скалу забрались без происшествий. Ни разбойники пока не появлялись, ни Лысые не мчались настаивать на своих назойливых приглашениях в гости. А посему было решено усмирить лошадей торбами с овсом, надев их на морды, осмотреть раны собственные, а потом уже и самим завалиться отсыпаться. Пока вновь сгущающиеся на небе тучи не разверзлись водной хлябью.
