Наверное, все эти мысли проскочили в голове не только у Виктора Палцени, а в первую очередь у самого старшего в их группе и опытного, у маркиза Хроммеля.
– Отставить! – буркнул он таким тоном, что от него вздрогнули даже некоторые изготовившиеся противники. И обратился к майору: – Мы пройдём с вами, если вы гарантируете нам неприкосновенность и непристрастное разбирательство по всем законам.
– Гарантируем! – облегчённо выдохнул старший офицер в форте в это уже ночное время. – Мало того, несколько самых уважаемых человек посёлка, во главе с господином старостой могут пройти с вами и проследить условия вашего размещения. Утром они же могут присутствовать при разбирательствах господина полковника.
После таких утверждений и обещаний все присутствующие признали подобное развитие событий единственно верным. Хотя масса недовольных осталась с обеих сторон противостояния. Солдаты были злы, что их выгнали так поздно под периодически усиливающийся дождь и при этом не дали повоевать, ну а торговый и местный люд – что справедливость не восторжествовала на месте и сразу.
Единственно, кто ещё выдвинул дополнительное требование, это трактирщик, который говорил во весь голос:
– Но вы обязаны взять под строгий арест ваших сержантов! По их вине погибли люди, в том числе и сагитированные ими на преступление солдаты!
– Я и сам собирался это сделать, – сообщил майор и кивнул подчинённым офицерам: – Арестовать смутьянов и отправить их в карцер! – после чего повернулся к группе из шести самых боевых участников сражения и приглашающе махнул рукой: – Прошу, господа, за мной! Здесь и без нас разберутся с покойниками.
Ничего не оставалось, как следовать за ним следом. Хотя подспудное осознание тревоги не покинуло сознание Виктора. Причём он не мог никак понять, почему это беспокойство возникало. Как бы сам факт ночёвки в форте ничем не грозил. По крайней мере, все логичные выкладки говорили о том, что по-тихому их в ночи никто удавить не собирается. Да и ожидающийся утром полковник, скорее всего, решит проблему без лишних проволочек. Зато пришло понимание опасности, которая может подкрасться совсем с иной стороны.
Как он понял, командир форта сейчас находится в ставке, куда был послан недавно Павлом Первым, промчавшимся здесь со своей свитой. Хорошо если послан с каким-то конкретным приказом, да и только. А если с приказом, требующим тщательной идентификации всех сгоревших и погибших в городке? По сути, ведь не сложно коменданту и его подчинённым отыскать некие странности. Например, такие: труп барона Липуха Стройного опознан, но в то же время живой и бодрый барон с таким же точно именем покинул городок через короткое время после кровавого побоища. Не странно ли?
И что может случиться? Да тут и гадать не приходится! Поднимется волна поисков, следом по дороге помчится отряд для задержания, да и сам командир форта уже будет в курсе начавшихся поисков. И вот полковник прибывает утром на вверенный ему объект и получает невероятный подарок в виде пресловутого барона, который бездумно прохлаждается у него под домашним арестом.
Кто больше всего обрадуется этому факту? Ну уж никак не Монах Менгарец!
Поэтому он с некоторым опозданием понял, что загоняет себя в почти безвыходную ловушку. Они уже вошли в расположение форта и теперь куда-то метаться и двигаться на прорыв, несмотря на остающееся в руках оружие, было поздно. Только и оставалось, что расслабиться, усыпить бдительность караульных и постараться совершить побег в предутреннее время.
Жаль, что своими опасениями никак нельзя было поделиться с новыми боевыми товарищами. Ибо те свято верили, что перед ними любящий авантюры, доблестный рубака и рыцарь, подданный княжества Башня барон Липух Стройный.
«А почему, собственно, нельзя? – задал Виктор вопрос сам себе, уже вместе со всеми заинтересованными лицами осматривая предоставленную им казарму. – В любом случае цериалцы – это скорее союзники, ненавидящие нашего общего врага и своего поработителя. Не до конца понятны эти мутные торговцы из баронства Бисме, но ведь и они недовольны насильственным вассалитетом по отношению к Павлу Первому. И как я понял, весьма обрадовались тому урону, который нанесли орлы своей бомбардировкой в расположении ставки северян. В крайнем случае, меґста здесь полно, можно уединиться чуть в сторонке и не откровенничать именно с мэтрами…»
