«Трейя, мой ангел-хранитель, ты была звездой на земле и дарила нам всем тепло и свет, но каждая звезда должна погаснуть, чтобы снова родиться, теперь уже на небесах, где ты живешь в вечном свете души. Я знаю, что сейчас ты танцуешь в облаках, и мне посчастливилось почувствовать, как ты радуешься, как улыбаешься. Я смотрю на небо и знаю: там светится твоя милая, прекрасная душа.
Трейя, я люблю тебя и знаю, что мне будет тебя не хватать, но я очень за тебя рада! Ты сбросила свое тело и свои страдания, и теперь ты можешь танцевать танец истинной жизни, и эта жизнь — жизнь души. В мечтах и в своем сердце я могу танцевать вместе с тобой. Значит, ты не умерла, ты просто живешь в высшем измерении — и в сердцах людей, которых ты любила.
Ты научила меня самому важному: что такое жизнь и что такое любовь.
Любовь — это искреннее и полное уважение к другому существу...
Это восторг истинного «я»...
Любовь превосходит все рамки, для нее не бывает границ...
Минует миллион жизней и миллион смертей, а любовь все еще будет существовать...
Она живет только в сердце и в душе...
Жизнь — это душа, и больше ничего...
Бок о бок с ней скачут любовь и смех, и так же бок о бок с ней скачут боль и мучения...
КУДА Я НИ ПОЙДУ, ЧТО Я НИ УВИЖУ, ТЫ ВСЕГДА БУДЕШЬ ЖИТЬ В МОЕЙ ДУШЕ И В МОЕМ СЕРДЦЕ».
Я взглянул на Сэма и понял, что я говорю собравшимся:
«Немногие помнят, что именно здесь, в Боулдере, я сделал Трейе предложение. Мы тогда жили в Сан- Франциско, но я привез Трейю сюда, чтобы она познакомилась с Сэмом и чтобы он сказал мне, что он про нее думает. Сэм поговорил с Трейей всего несколько минут, а потом улыбнулся и сказал примерно так: "Я не просто одобряю твой выбор — я не понимаю, как тебе удалось ей понравиться". Тем же вечером я сделал Трейе предложение, а она сказала: «Если бы ты не сделал мне предложение, я бы сделала его сама». Получается, что в каком-то смысле наша жизнь началась здесь, в Боулдере, рядом с Сэмми, вот и закончилась она здесь, рядом с Сэмми».
Мы установили маленькие памятники Трейе: в Сан- Франциско, где на его открытии о ней вспоминали Вики Уэллс, Роджер Уолш, Френсис Воон, Эндж Сте- фенс, Джоан Штеффи, Джудит Скатч и Хьюстон Смит; и в Аспене, где прощальные слова говорили Стив, Линда и Хлоя Конджеры, Том и Кэти Крамы, Амори Лавине, отец Майкл Абдо и монахи монастыря Сноумасс. Но получилось так, что все слова в тот день суммировал Сэм двумя предложениями:
— Трейя была самым сильным человеком из тех, кого я знал. Она учила нас жить, она учила нас умирать.
Потом стали приходить письма. Меня больше всего поразило, что во многих из них речь шла именно о тех событиях, которые я описал здесь. Возможно, под влиянием горя, но мне показалось, что в том, что про- исходило в последние два дня, участвовали сотни человек.
Вот письмо, которое прислали мои родные — собственно говоря, это стихи, написанные моей тетей («Это поминальные стихи, которые, как нам кажется, символизируют Трейю, с которой мы все когда-нибудь соединимся. В этом мы абсолютно уверены»),
В письмах, как я мог убедиться, повторялись слова «ветер», «сияние», «солнце» и «звезда». Я все время думал: откуда они это знают?
«Поминальные стихи», которые «символизируют Трейю», были очень простыми:
Не стой на моей могиле и не плачь;
Меня здесь нет Я не сплю.
Я - тысяча дующих ветров.
Я- алмаз, мерцающий на снегу.
Я - луч солнца на налившемся колосе.
Я-мягкий осенний дождь.
Когда ты проснешься в утренней тишине,
Я буду стремительным порывом взлетающих птиц
И тишиной их плавного кружения в небе.
Я звезда, что мягко светит в ночи.
Не стой на моей могиле и не рыдай,
Меня здесь нет...
А вот письмо от женщины, которая видела Трейю один раз в жизни, но тем не менее осталась заворожена ею. (Я не переставал думать, как это все похоже: единственное, что вам надо было сделать, — это один-единственный раз увидеть Трейю...)
«Этот сон приснился мне в ночь на понедельник; тогда я еще не знала, что Трейя доживает последние часы своей жизни.
Как и большинство остальных людей, я была под сильным впечатлением от ее необыкновенной души, и с тех пор ношу с собой это впечатление, как и свет, ко- торый, казалось, окружал ее. Единственный раз, когда мне довелось испытать что-то подобное, было, когда я увидела Калу Ринпоче».
