Прошло еще минут пять. Вдруг мы услышали выстрел. Он донесся из кирпичного домика. Потом прозвучал второй. Хлопки были негромкие, глухие, так ломается сухая ветка, мне даже показалось, что это кто-то продирался сквозь заросли на противоположной стороне леса.
Буквально сразу после двух выстрелов дверь проходной отворилась и на пороге показался человек в форме частного охранного предприятия «сокол». В руках у него еще дымился пистолет. Я разглядел его лицо и окаменел от увиденного. Человек, выскочивший из помещения, явно был безумен. Ужас застыл на его лице. Он поводил пистолетом из стороны в сторону, потом на какое-то мгновение замер. Глаза дико вращались, ища невидимого монстра. Кожа на шее и руках вздыбилась и покрылась огромными мурашками. Волосы на голове были взъерошены и торчали в разные стороны. Не знаю, были ли они седыми до сегодняшнего дня, но я подумал, что они побелели только в тот момент, поскольку я не дал бы охраннику больше сорока лет. Охранник кинулся было в лес, но в страхе остановился. Потом он бросился в другую сторону и тоже замер в нерешительности. Странно, но он не видел ничего вокруг себя, даже людей в масках и с прибором, стоящих в двадцати метрах от него.
Но вот, наконец, он заметил источник опасности. Его поразила молния еще более сильного страха и безысходности. Замерев на секунду, он вставил в рот свой пистолет и выстрелил. Кровь окрасила светлый асфальт в том месте, куда упал труп сотрудника ЧОПа. Мы все были ошеломлены увиденным. Никто из нас даже предположить не мог, что последствия применения прибора настолько кардинальны. Даже люди Павла стояли в нерешительности. Из леса показался сам Павел и нервно замахал руками в нашу сторону. Он, по всей видимости, забыл о рации. По его виду я понял, что он возбужден не меньше нашего. Он еще интенсивнее замахал руками на своих людей, требуя выключения прибора. Те в свою очередь отвечали, что все выключили. Я не слышал слов, но я видел их жесты, пораженные лица и страх в глазах. Мне передалась всеобщая нервозность и я вслед за Иваном выскочил на площадку перед проходной. Труп так и лежал возле двери кирпичного дома. Проверять мертв ли охранник никакой необходимости не было. Видно было, что он расколол себе пулей череп и никаких признаков жизни в его холодеющем теле не проявлялось.
- Твою мать! – орал Павел. – И этот прибор воздействует только на психику?! Да он может уничтожить целую армию! Вот же хренов профессор! Да если бы я знал… да ни в жизнь! Сука, профессор! Сука, сука, сука!
- Успокойся, Павел! – гаркнул на истерящего мужчину Иван. Это не возымело нужного действия и тогда он схватил Павла за плечи и сильно потряс. – На войне не бывает без потерь! Что, лучше если бы твои ребята их пристрелили?! Они сами себя кокнули! Не мы!
Павел немного успокоился и стал приходить в себя. Он замолчал и грустно посмотрел на Ивана.
- Но, твою мать! Как же так?! Мы же не хотели никаких жертв!
- Не хотели! И бог нам свидетель! Но мы не смогли бы предотвратить самоубийство человека, если он сам того остро захотел! Они с-а-м-и! Н-е м-ы!
Двое операторов смотрели то на Павла с Иваном, то на лежащий в нескольких метров от них труп и никак не могли взять в толк, что это они убили человека и возможно двух. Второй, видимо лежал внутри проходной. Они не стреляли, но двое человек убиты! Как?! Это невозможно!
Павел, наконец, успокоился и обратился к операторам страшного прибора.
- Парни, это не мы. Все дело в желании охранников. Вы же видели, что он сам прострелил себе чайник?!
- Видели…
- Просто мы стали свидетелями то ли убийства, то ли самоубийства. Мы здесь не при чем. Наша совесть чиста! Не так ли?!
Парни никак не ответили, только пожали плечами. Они, как и мы не понимали и не верили, что простой «телевизор» способен убить человека. Не было ни выстрелов, ни угроз с их стороны. Просто нажав на кнопку и направив прибор в сторону людей, те решили застрелиться.
Я обернулся, почувствовав, что кто-то положил мне голову на лопатку. Это подошла Катя. Она, как и все ничего не понимала. Но все обуревавшие её чувства, девушка спрятала глубоко в себе.
