– Что-то у вас сегодня с утра легкомысленное настроение, – заметила она. – Должно быть, после вчерашнего ужина?
– Вчерашнего ужина? – переспросила Энн. – Ах да, конечно. От посещения ресторана у меня остались самые приятные впечатления. Знаешь, Эдит, мне приснился наш старый дом. В нем я видела тебя. Как ни странно, но в доме было много новых комнат.
– Хорошо, что они вам только приснились, – сказала Эдит. – Комнат в том доме было и без того предостаточно. Так что работы у меня в нем было невпроворот. А кухня? Когда вспоминаю, что приходилось готовить на плите, пожиравшей столько угля, то меня ужас охватывает. Слава богу, что тогда уголь был дешевый.
– Я видела тебя совсем молодой. И себя тоже.
– Но время вспять не повернуть. Чего-чего, а этого мы сделать не можем. Те времена в далеком прошлом, и к нам они уже никогда не вернутся.
– Да, все в прошлом и никогда не повторится, – задумчиво произнесла Энн.
– Но я о тех днях совсем не грущу. Я, слава богу, на здоровье не жалуюсь. Силы пока есть. Правда, пару раз мне приходила в голову мысль, что половину жизни я уже прожила. Так что впереди старость, а потом и смерть.
– Эдит, но тебе рано задумываться о смерти.
– Никто из нас не знает, сколько он проживет. В один прекрасный день увезут в больницу, там разрежут, а потом скажут, что тебе уже ничем не помочь, – ответила Эдит и с мрачным видом вышла из спальни.
Через пару минут она вернулась с подносом в руках. На нем был завтрак для Энн: кофе и тосты.
– Ну вот, теперь давайте-ка позавтракайте, – сказала служанка. – Садитесь, а я подложу вам под спину подушку.
– Как ты добра ко мне, Эдит, – посмотрев на нее, улыбнулась Энн.
От слов благодарности Эдит смутилась и густо покраснела.
– Просто я знаю свою работу. Вот и все, – ответила она. – А потом, кто-то же должен о вас заботиться. Вы же – женщина хрупкая и нерешительная. Вот госпожа Лаура – другое дело. С ней даже папа римский и тот не сравнится.
– Да, госпожа Лаура – уникальная личность.
– Знаю. Я слушала ее выступления по радио. На нее посмотришь и сразу поймешь, что она сильный человек. Я слышала, что у нее был муж. Почему они все же расстались? Они что, развелись или ее муж умер?
– Он умер.
– Ну, это даже лучше для него. Представляю, как ему было с ней тяжело. Ведь госпожа Лаура не та женщина, которая будет считаться с мнением мужа. Но я не могу отрицать, что есть мужчины, которым нравится, когда ими командуют.
Эдит, поглядывая по сторонам, направилась к двери.
– И не надо никуда спешить, моя дорогая, – посоветовала она хозяйке. – Лежите тут, спокойно отдыхайте и думайте только о приятном. Короче, наслаждайтесь своим отпуском.
– Отпуском? – удивилась Энн. – Ты это так называешь?
Ей уже и самой приходило в голову, что в отсутствие Сары для нее и в самом деле началось нечто вроде отпуска. Если у тебя взрослая дочь, которую очень любишь, ты всегда тревожишься о ней. В голову то и дело лезут мысли, вроде: «Счастлива ли она? А те ли у нее друзья? Почему вчера с танцев она пришла такая грустная? Может быть, с ней там что-то произошло?»
Энн никогда и ни о чем не расспрашивала Сару. Она считала, что дочь имеет право молчать и говорить с матерью, когда сама этого пожелает, что Сара сама должна учиться жизни и выбирать себе друзей. Но она слишком любила свою дочь, чтобы не думать о ее проблемах. Если Сара обратится к ней за сочувствием или практическим советом, то Энн должна быть готовой оказать ей помощь.
Иногда Энн говорила себе: «Настанет день, когда я пойму, что Сара чем-то огорчена. Но и тогда я не стану донимать ее расспросами. Пусть она сама подойдет ко мне и поделится со мной своими бедами».
Что в последнее время тревожило Энн, так это дружба ее дочери с Джеральдом Ллойдом. Она видела, что Сара им увлечена, и очень надеялась, что, расставшись с ним на три недели, дочь познакомится с другими молодыми людьми, более достойными, чем Джеральд, и ее чувства к нему угаснут.
Да, теперь, когда Сара в Швейцарии, Энн может на время позабыть о своих тревогах и немного расслабиться. Она будет лежать в своей удобной кровати и думать о том, как провести предстоящий день. Вчера в компании друзей полковника Гранта она прекрасно провела время. Милый Джеймс, такой мягкий, добрый, но в то же время, бедняжка, жутко скучный! Чего стоят эти его бесконечные истории! Нет, все же мужчины старше сорока пяти лет отвратительные рассказчики. Неужели Джеймс не видит, какими скучными становятся лица его друзей, когда он произносит: «Не знаю, рассказывал ли я вам, как с одним из моих знакомых произошел забавный случай». Ну и так далее.
