- Ничего. Бодягой подлечимся.
- Так это смотря скольких разорить. А то ведь и насмерть, - и Мясоедов, коротко кивнув, вышел.
- А казачок-то засланный, - хмыкнул Богаченков. - Похоже, приходил делегатом. - Похоже. И, кажется, нам объявлена война. Стало быть, мы на верном пути, - беззаботно подтвердил Коломнин. - Чую, не миновать нам хорошей драчки.
Богаченков поднялся, значительно одернул пиджак. - Сергей Викторович, вынужден официально заявить: если завтра же вы не согласитесь взять себе телохранителя, я лично пойду к Ларисе Ивановне. Пока беды не случилось.
- Тьфу на тебя.
Все эти участившиеся требования окольцевать себя охраной откровенно портили Коломнину настроение.
Но с утра Ларисы вопреки обыкновению на месте не оказалось. Не ответил и ее мобильный телефон. Зато к Коломнину зашла Калерия Михайловна и сухо потребовала, чтоб он немедленно явился к Салману Курбадовичу.
- Так он что, на месте? - от удивления переспросил Коломнин: на часах было едва начало десятого. Но секретарша лишь презрительно сморщила носик. С момента появления в компании банковской, как она называла, группировки Калерия Михайловна не скрывала своего неприязненного отношения к Коломнину.
- Вас ждут, - нетерпеливо напомнила она, готовая его конвоировать.
В этом было что-то зловещее.
- Что ж, раз зовут, надо идти, - Коломнин поднялся, протянул руку, приглашая Калерию пройти вперед: роль подконвойного ему не приглянулась. И в этот момент зазвонил телефон.
- Сережа! - он услышал задыхающийся голос Ларисы. Но даже не тон, а это непривычное в последнее время "Сережа" стали предвестником беды. - Я из дома.
- Но почему не на работе? И потом мобильный...
- На работу не пустил Салман Курбадович.
- Что?!
- Не перебивай. Утром подбросили анонимку, что... в общем про нас с тобой.
- И что ты? - Коломнин машинально опустился в кресло, не обращая больше внимания на требовательный взгляд Калерии.
- Я? Призналась. А что оставалось?
- Так и молодец! Давно пора было. Я как раз к нему иду и попросту попрошу твоей руки, - обрадованный Коломнин подмигнул ошеломленной Калерии Михайловне. - Не вздумай! Он же не в себе. Я прошу. Выслушай, Сережа...
- Когда-то, да надо было. Все, пошел свататься.
Коломнин поспешно положил трубку.
- Ну что, дорогой конвоир, вперед за орденами?
И удивился, потому что в лице Калерии читалось теперь сочувствие.
- Насчет орденов - это вряд ли. Я на всякий случай валокордину подготовлю, - прикинула она.
Фархадов, совершенно неподвижный, съежился в объемистом своем кресле так, что от двери был почти неразличим.
- Вызывали, Салман Курбадович? - нарочито бодро заявил о себе Коломнин.
Стараясь держаться естественно под тяжелым взглядом, уселся с противоположной стороны стола.
- Хочу доложить, мы тут с Резуненко новый договор на поставку конденсата заключили. Все в соответствии с вашими указаниями. На днях стартуем.
Собственный голос показался Коломнину фальшивым. Он поднялся:
- Салман Курбадович, хочу просить... и прошу руки Ларисы Ивановны Шараевой. Которую я люблю...
- Кто ты такой? - глухо оборвал его Фархадов.
- Я? - Коломнин беспокойно пригляделся к старику. - Салман Курбадович, может, валидолу?
- Кто ты такой, чтоб набраться наглости к моей невестке?...Ты знаешь, кто был Тимур?
- Так ведь был. Я, как и все, сочувствую вашему горю. Знаю, что Лариса любила его. Но, Салман Курбадович, Тимур.. нет его больше. А Лариса, ей двадцать восемь. Она живая полнокровная жинщина.
- Слишком живая. Как выяснилось.
- А это уж не мы с вами. Это природа определяет. Невозможно всю оставшуюся жизнь ее при себе держать.
Фархадов отвел взгляд: возможно, именно так и собирался.
- Ей жить надо продолжать, Сарман Курбадович. Нормальной жизнью. А я люблю ее.
"И она меня", - хотелось дополнить ему. Но, щадя чувства отца, промолчал.
- И все сделаю, чтоб и она, и внучка ваша были счаст...
- Внучка моя! Тебе? - Фархадов задохнулся. - Ты же.. клоп, тля. Жалкий клерчишко! Нищий. Сколько у тебя есть денег? Пятьдесят? Сто тысяч долларов?
- Высоко поднимаете, - угрюмо пробормотал Коломнин.
