- Даже так? - выдавил Коломнин. Он понимал, что надо что-то делать. Объясниться. Попытаться убедить. Но не было сил ни на уговоры, ни на крики. Как знаешь. Далеко, похоже, зашло. Скажи только, зачем тебе эти деньги понадобились? Вот так, разом. Разве мы тебе в чем-то отказывали?..
- А вот затем. На квартиру, к примеру, собрать хотел, понимаешь? Чтоб... лиц ваших с матерью не видеть.
- Мать-то тебе чем не угодила? Кто-кто...
- Да идите вы!.. Вы ж оба ядом пропитаны, так ненавидите друг друга. Думаешь, не видно? Вот скажи, чего живете вместе?
- Хороший вопрос.
- Да нет у меня вопросов, - осунувшееся лицо отца несколько остудило парня. - Все равно как угодно добуду деньги, но - уйду из дома!
Махнув рукой, повернулся и выбежал в спальню. В гостиную тотчас ворвалась жена:
- Доволен? Довел парня до точки? Отец называется. Другие отцы за детей насмерть стоят. А этот...Ну что с того, что мальчишка немножко денег бы подзаработал? Кому от этого хуже? - Да пойми ты, курица! Нельзя начинать жизнь со взяток. С них начнешь, ими и кончишь!
- О господи! Говорить с тобой - как под водой кричать. Сорок два года и полный идиот. Что теперь делать-то собираешься? Ты ж сына так потеряешь. А мне как с тобой жить после этого? Вот скажи, как ты нам с детьми в глаза смотреть после этого будешь?
- Пожалуй, что уходить мне надо из дома, - всего минуту назад Коломнин и не помышлял об этом. А, выговорив, понял, что решение созревало в нем давно. Все равно как мы живем - это не жизнь.
- Опять? - съязвила жена.
- Да нет, окончательно надумал. В чем-в чем, а в этом он прав: чего в самом деле мучим друг друга? Квартиру, само собой, вам.
- Это даже не обсуждается. А детей, стало быть, на мои плечи?
- Детей?.. Да есть у меня на книжке деньги. Куплю Дмитрию квартиру, раз так рвется.
- Двухкомнатную! - потребовала жена.
- Двухкомнатную? Так это, считай, все, что у меня отложено... - Коломнин задумался. Но не о том теперь голова болела. - Что ж? Пусть двухкомнатную. Проживу на даче.
Дачу эту на берегу Истры он уж лет пять отстраивал, где сам, где чужими руками, но - своими деньгами. В последнее лето выложил печку. До весны перекантуется.
- Даже так? Что ж, вольному воля, - жена обескураженно покачала головой. Силой держать не стану. Ишь, как допекло-то! Или сударушку какую завел?
Она ухмыльнулась презрительно.
- Завел. И тут же потерял, - дернул черт за язык Коломнина.
Лицо Галины, до того несколько потерянное, исказилось яростью.
- Дачу тоже отдашь! - отчеканила она. - У нас еще дочь растет. А на баб своих заработаешь!.. Ты что это улыбаешься, кобелюга?!
- Разве? - удивился Коломнин. - Так, подумалось.
Ну не говорить же в самом деле, что представилась ему вдруг Лариса, и такое томление почувствовал в предвкушении встречи, что хоть пешком беги аж до самой Сибири.
- У меня утром самолет. Пожалуй, соберусь прямо сейчас, да и поеду в аэропорт. Все равно не засну. А вещи, какие отдашь, приготовь, - заберу по приезде, - попросил Коломнин.
Не было в нем ни задиристости, не попыток выяснить отношения. Одна глубокая опустошенность.
И оттого поняла Галина, что не очередная у них размолвка. А заканчивается сегодня двадцатилетняя полоса жизни. И впереди - должно быть, одинокое старение. Схлынули в никуда приготовленные изощренные насмешки, на которые за годы семейной жизни стала мастерицей. Опустилась в кресло и - тихонько завыла.
Томильск. Лицезрение патриарха
В аэропорту Томильска Коломнина и Богаченкова встретил управляющий местным филиалом Симан Ашотович Хачатрян - хрупкий молодой человек с косматой и массивной, предназначенной для другого тела головой.
- Рад, что именно вы приехали, - он с чувством пожал руку Коломнина, не обратив внимания на мнущегося Богаченкова. Как и многие менеджеры новой банковской волны, в вопросах субординации был он чрезвычайно щепетилен. Во всяком случае стоящему в некотором отдалении шоферу - мужчине лет пятидесяти он лишь коротко кивнул в сторону сумки начальника управления экономической безопасности. Сам же, похватив Коломнина под локоток, повлек его к выходу.
