Подумав о себе как о заказчике, Коломнин ощутил, как вновь разрастается внутри тягостность, что часто испытывал в последние месяцы. Странная вещь происходила с ним: взялся он за дело несомненно нужное и, что называется, общественно полезное. Но как-то само собой получалось, что решать благородную, по большому счету, задачу приходилось с людьми, мягко говоря, сомнительными, которых в повседневной жизни брезгливо сторонился. И добиваться успеха, действуя их же методами: обманом и подкупом. И больше того, - он припомнил застекленевшие, алчные глаза рубэповца, - теперь уже сам он непроизвольно развращал тех, кто оказывался рядом.
В оправдание хотелось сравнить себя с ассенизатором, что погружается в нечистоты ради общественной пользы. Но сам понимал, что сравнение это наиграно: порой ловил себя на ощущении, что ржавчина, в которую он погрузился, исподволь начинает проникать внутрь.
Богаченкова он нашел, заглянув в кабинет Шараевой. Они сидели за столом, плечо в плечо. Юра что-то энергично доказывал, тыча указкой в схему, брошенную поверх стола, будто узорчатая скатерть. Лариса невнимательно слушала.
- Что?! - едва завидев Коломнина, подскочила она.
И от этого испуга разом пропало шаловливое желание немножко поинтриговать.
- Все нормально! - успокоительно выставил он ладони. - Теперь спи спокойно.
- Слава Богу! - Лариса облегченно осела. - Если б ты знал! Если б только знал, что я за эти дни пережила. Ведь столько планов, мыслей...
И, облокотившись о стол, зарыдала.
- Я тут, пока суть да дело, вариантик подготовил, - Богаченков со скрытой гордостью показал на схему. - Если купить Белогоцкий нефтеперегонный завод и углубить переработку крекинга, получается просто сумасшедшая экономика. Неделю по ночам прорабатывал.
Коломнин нехотя скосился на мудреную схему. Мысли его были далеко. - Это все потом. Сейчас надо насущные проблемы решать. Срочно подготовь новые договоры с "Магнезитом" и дуй к Суровцеву подписывать. Клиент созрел. - Понял, - сноровисто подтянулся Богаченков. Шагнув, спохватился. Лицо его приобрело вид сконфуженный и трагичный одновременно. - Сергей Викторович, совсем вылетело. Вас разыскивал Роговой. Просил передать: Рейнера, оказывается, убили.
- Что?! - вскрикнул Коломнин.
- Возле поселка застрелили. Хотел сразу сообщить, но вас не было. А потом вот увлекся этим, - он огладил рукой схему и, виновато поклонившись, вышел. Мне тоже сообщили, - Лариса промокнула набухшие глаза. - И еще вот это осталось Она извлекла из ящика и протянула Коломнину свернутую тетрадку, - ту самую, что отобрал у него Рейнер. - Такой ужас. И главное, я же его уговаривала: Женечка, перезжай к нам. И охрану бы дали. Нет, ничего не подействовало. Прямо как ребенок. Я уже отправила вертолет, чтоб перевезти тело, и потом насчет похорон распорядилась, - чтоб все достойно. Хотя Женя и пышность - нечто несопоставимое.
Лариса удрученно склонилась. Взгляд невольно упал на схему.
- Сережа! Я понимаю, конечно, что не вовремя. Но, может, и впрямь подумать о заводе? Это же получается замкнутый цикл. Представляешь, какая перспектива!
Она вздрогнула от звука хлопнувшей двери.
К вечеру изрядно набравшийся Коломнин в парилке сауны распевал грустную песню про замерзшего в степи ямщика. В стадвадцатиградусной жаре несчастного заморозка было особенно жаль. Он пел о ямщике, а видел Женьку Рейнера. Наивно-беззащитный человечек. Дитя природы, которому легче было пройти одному ночью пятьдесят километров по тайге, чем решиться на визит в местное ГАИ. А рядом лежала раскрытая тощая тетрадочка.
Слышно было, как зашли в предбанник. Значит, Богаченков вернулся из ИВС.
- Богаченков, сука бесчувственная! Катись вон отсюда, пока не вызвездил, заорал Коломнин, понимая, что пьян, и приходя от этого в надрывный восторг. Потому что пьяным мог высказать то, на что никогда не решился бы трезвым.
Дверь парилки открылась.
- Меня тоже выгонишь? - закутанная в простыню, стояла Лариса.
- Дверь захлопни. Выхолодишь, - Коломнин смутился.
Она подсела на ступеньку ниже, потерянно глянула снизу вверх:
