– А если мы не уплатим? – спросил я.
– Я смогу возобновить расследование на основании новых фактов. Факты я организую. Поймите, парни, у меня скоро пенсия.
– У нас все законно, – упрямо повторил Чебоксаров.
– А я не тороплю. Вот мой федеральный номер, – он протянул визитку. – Сутки я еще здесь. Позвоните, скажете одно слово: согласны. Я сообщу Егорову, что вы оставили документы на ознакомление и подпишете только завтра.
С этими словами он покинул наши чертоги.
– Ты конченый мудак, – набросился на меня Дальтоник. – Сам заварил всю кашу и в кусты.
– Извини, заклинило.
– Ну, и что теперь делать будем?
– А че? Все нормально. Отвалим ему пятьсот штук. Наверное, можно и скинуть сотку. Два процента на обналичку. Навар – лимон. Нам даже уговаривать его не пришлось. Он все сделал за нас. При этом мы ничем не рискуем. Башляем только после поступления денег.
– Да дело не в этом, я изначально был против затеи. Ты все организовал, а выпутываться, как обычно, предоставил мне.
Он был прав. Я даже не злился за то, что он держал мою жену за руку.
– Я ему завтра позвоню и скажу, что мы согласны. Это я беру на себя.
– Тоже мне – герой.
Мне захотелось разрядить обстановку.
– С этой повязкой на руке ты прямо как Щорс из песни.
– У Щорса голова обвязана, – не согласился со мной Колька.
Пришел Спарыкин. От него веяло молодостью и энергией. Не смотря на десять лет разницы, он выглядел моложе меня. Он сразу приступил к делу.
– Давай, рассказывай, – обратился он к Кольке.
– Короче, нам в любом случае придется съезжать с завода. Ни с вьетнамцами, ни с Урожаевым никто за нас биться не собирается ни за какие деньги. Во-первых, я выяснил, что этот Урожаев какой-то там родственник губернатору. Вроде бы со стороны жены. Во-вторых, он из их среды, а мы засранные коммерсанты. Ничего страшного, говорят, переезжайте и начинайте на новом месте. Убытки никого не волнуют.
– А тот факт, что вьетнамцы вытесняют русских и лишают область налогов? – спросил я?
– Там все работают на свой карман. Если что-то и делается для области, только чтобы с работы не выгнали. Временщики. Попал в обойму – хапай! Его ведь туда и поставили для того, чтобы успешно все разворовал.
– Блядь, что у нас за страна такая!? – в сердцах воскликнул Спарыкин.
– А, твои-то менты не лучше, – напомнил я.
– Вот я и говорю. Ничего святого.
– Я почему-то так расстроился, – пожаловался Чебоксаров. – Даже давление подскочило до ста тридцати. Не знаю, что делать. Никакой уверенности в завтрашнем дне. Хоть за границу сваливай.
Мысль про заграницу показалась мне знакомой.
– И еще, я понял самое главное, – продолжил Колька. – Мы с вами, дорогие друзья, оказывается полный ноль. Никому мы не нужны, никто за нас горой не встанет. Все наши связи – ерунда. И деньги тоже. Чтобы в этой стране что-то значить, нужна власть. Вот когда ты работал в ментовке, – Колька кивнул на Спарыкина, – у нас была власть, какая-никакая. А теперь вообще: за плечами одна пустота.
– Валить надо за кордон, – мне захотелось поделиться своими мыслями на счет теплого моря и пальм. – Все продать и валить.
– Или идти депутатом, – сказал Спарыкин.
– Мне кажется, что в этой стране никогда ничего хорошего не будет, – обречено сказал Дальтоник.
– Да не паникуйте вы, – полковник уже был не рад, что затеял этот разговор. – Все еще образуется. Смотрите, какой год был позитивный. Все налаживается. Россия возрождается.
– В этой стране никогда не было порядка. Никогда ничего хорошего не происходило.
– До революции не было лучше страны, – не сдавался Спарыкин.
– Ты вообще книжки читаешь? – поинтересовался Колька. – Ты в школе учился? Открой любого классика. Салтыков-Щедрин, Достоевский, Гоголь, Толстой, Чехов. Мздоимство, воровство и вековая тупость. Черная дыра. Ни нам, ни нашим детям, ни нашим внукам не видать тут просвета. Не знаю как вы, а я каждый день жду подвоха. Кроме бабок ни о чем думать не могу.
– Я тоже ни о чем кроме работы не думаю. Надоело. Нужно купить пляж на острове. Дом. И косить капусту с туристов. Пальмы, солнце и голубые водопады.
– На острове пусть обезьяны живут, – сказал Колька. – Ехать нужно в Европу. Цивилизация, демократия, континент. Достопримечательностей до конца жизни не осмотреть.
