Я пообещал Макарычу, что обязательно ей позвоню.
– Как бизнес? – спросил генерал.
Я вкратце рассказал ему про историю с вьетнамцами.
– Я был во Вьетнаме, – заверил меня Макарыч. – Мы обучали красных работать с новейшим зенитным комплексом. Правда, они обучались херово, поэтому поначалу пришлось стрелять самим. Один наш взвод за день сбил шесть американских самолетов. На этом война и кончилась.
Он раскрыл было рот, чтобы выдать еще какую-нибудь небылицу, но я поспешно перебил его прощанием и ушел, сославшись на то, что уже опаздываю, и это было истинной правдой.
Выезжая из гаража, я протянул дворнику, который чистил снег у ворот, десятку. Тот взял, но спасибо не сказал. Я вначале обиделся, но потом стал размышлять на тему, зачем я дал ему деньги? За то, что он хорошо и вовремя убирает снег, или для того чтобы услышать спасибо? Если за дело, то, как бы и обижаться не на что, а если по второму варианту, то он правильно сделал, что промолчал, нефиг тут боярам потакать. Хотя, конечно, спасибо никому не помешает.
Небо светлело все разом безо всякого восхода. Тут при всем желании по сторонам света в предрассветных сумерках не сориентируешься. Это из-за туч. Опять будет метель.
Перед офисом я вышел из машины, собрался духом и попробовал закурить, но испугался зажигалки и плюнул. Так ведь и бросить не долго. Хоть какая-то польза от невроза.
Дальтоник ждал меня у проходной завода. Мы поднялись с ним в приемную к Урожаеву и полчаса слушали, как секретарша стучит по клавишам допотопной печатной машинки. Завод разворовали до последнего предела. Панели потерлись, обои отваливались. Наконец, из-за дубовых дверей кабинета выбежал посетитель – шаловливый юркий мужичонка – и нам позволили войти.
Урожаев встал нам на встречу, как дорогим гостям. Он вышел из-за стола и крепко пожал нам руки. Высокий стройный седой мужик с правильными чертами лица, только глаза глупые.
Мы представились.
– Рад вас видеть, парни, – весело сказал он. – Вы по какому вопросу?
– Мы по поводу аренды, – сказал Колька.
– А что случилось? – с участием спросил Урожаев.
– Вроде вы собрались нас выселять после Нового года, – осторожно сказал я.
Этот производственный деятель представлялся мне совсем по другому, поэтому я не был готов к тому спектаклю, который он разыграл перед нами в следующую минуту.
– Ребята, – озабоченно сказал он. – Я такими пустяками, как аренда, не занимаюсь. Мне некогда. Я завод вытаскиваю из ямы, – он так и не сел, а продолжал ходить по кабинету, размахивая руками. – Этими мелочами занимаются мои замы. Знаете, какая проблема с кадрами! Кругом одни идиоты! Я практически не сплю.
В это время у него на столе зазвонил телефон. Вначале послышался треск устаревшего советского аппарата, а потом сработал определитель. Урожаев подошел к столу и посмотрел на дисплей. С первого раза он, видимо, не понял что за номер, со второго разглядел не до конца. Только надев очки, он разобрал цифры. Номер принадлежал незначительной персоне. Урожаев махнул рукой, затем наклонился и свирепо крикнул аппарату:
– Пошел на хуй! – как будто звонивший мог его услышать, а может, именно потому, что не мог. – Невозможно работать, – он снова обратил свой взор в нашу сторону. – Я недавно был в Японии, делал доклад, так вот, там все директора компаний мне стоя аплодировали!
«Сказочник», – подумал я. «Ганс Христиан», – прочитал я в глазах у Кольки.
Телефон продолжал звонить.
– Через месяц еду в Бразилию, потом в Мексику, – перекричал его трели Урожаев. – Наша продукция пользуется гигантским спросом, нужно только все восстановить.
Он поднял трубку внутренней связи и сказал секретарю:
– Забери у меня звонок, и это, если будет звонить мэр, скажи ему, что сегодня я подъехать не смогу, у меня совещание в правительстве.
Урожаев опять встал и как бы вспомнил про нас:
– Я тут с одной иностранной фирмой заключил договор о реализации нашей продукции, я пускаю их к себе на территорию, а они продают мои приборы и ширпотреб. Может быть, поэтому вас выселяют?
– Это вьетнамцы что ли иностранная фирма? – ехидно спросил Колька.
– Я, между прочим – интернационалист, – зачем-то сказал Урожаев. – У моей дочери муж – башкир!
