— Ты не Астариэль, — уверенно произнесла она. — Ты самозванка!
— Ты права, я не Астариэль, — ответила эльфийка. Ее мягкий голос долетал до самых отдаленных уголков поляны. — Но я не самозванка. Я Иврейн, дочь Аэнариона и Астариэли.
— Обман! — закричала Морати, поворачиваясь к князьям с выражением такой злобы на лице, что многие даже отшатнулись. — Иврейн тоже мертва! Это заговор, чтобы лишить моего сына законного наследства!
— Это Иврейн, — произнес Сердцедуб мелодичным голосом, похожим на шелест легкого ветерка в листве. — Астариэль приказала нам спасти ее детей. Я отнес их в долину Гаен, где не ступала нога эльфа. Там я и мои сородичи сражались с демонами, и я охранял Иврейн и Морелиона многие годы.
В толпе нагаритян раздались изумленные возгласы, но они не заглушили слова Малекита.
— Так мой сводный брат тоже жив? — выкрикнул князь. — Старший сын Аэнариона жив?
— Успокойся, Малекит, — произнес Тириол. — Морелион сел на корабль и уплыл с Ултуана. Он не стремится править Нагаритом. На нем лежит благословение Иши, а не Каина, и он не ищет власти и славы.
— Вы скрыли это от Аэнариона, — не веря своим ушам, произнесла Морати. — Вы позволили ему считать, что его дети мертвы, и вырастили их вдали от отца? Вы спрятали их…
— Я любимица Иши. — Строгий тон Иврейн заставил Морати замолчать. — Во мне возродился дух Вечной королевы. Анлек превратился в город крови и ярости. Он никогда не станет моим домом. Я не смогу жить под благословением Каина.
— Теперь я все понимаю, — произнесла Морати, подходя к Вечной королеве. — Вы совещались втайне, оставив нагаритян в стороне. Вы решили сами стать наследниками Аэнариона и получить власть над Ултуаном.
— Мы посылали в Анлек гонцов, но вы даже не хотели их принять, — ответил Тириол. — Мы пытались посвятить вас в происходящее, но вы отказывались от переговоров. Мы дали вам возможность заявить о правах вашего сына, но вы решили идти своим путем.
— Я вдова Аэнариона и, значит, королева Ултуана, — прорычала Морати. — Когда за нами охотились демоны, разве Аэнарион и его полководцы просили советов у рядовых воинов? Когда Каледор собрался читать заклинание, разве он обсуждал последствия этого с несведущими в волшебстве? Править — это значит одному решать за всех.
— Ты больше не королева, Морати, — произнесла Иврейн. Она неслышно пересекла поляну — ее ноги касались травы тихо, как падающие снежинки. — Вечная королева вернулась. И я буду править с Бел Шанааром, как Аэнарион правил с моей матерью.
— Ты выйдешь замуж за Бел Шанаара? — спросила Морати, поворачиваясь к Иврейн.
— Как Аэнарион женился на моей матери, так и Вечная королева выйдет замуж за Короля-Феникса, и так будет во веки веков, — провозгласила Иврейн. — Я не могу выйти замуж за Малекита, каковы бы ни были его личные качества и права на трон, поскольку он мой сводный брат.
— Узурпаторы! — взвизгнула Морати и подняла посох.
Малекит подскочил к разъярившейся матери и вырвал у нее оружие.
— Довольно! — закричал князь Нагарита.
Затем Малекит успокаивающе погладил мать по щеке и вернул ей посох. Бросив на Иврейн и Бел Шанаара ненавидящий взгляд, Морати повернулась к ним спиной.
— Я не хочу самовольно занять трон Ултуана, — сказал Малекит князьям. — Да, я хотел бы стать Королем-Фениксом, чтобы почтить память отца и продолжить его дело. Но я не требую признать за мной это право и полагаюсь на решение собравшихся здесь. Если совет решит, что Бел Шанаар должен жениться на моей сводной сестре и стать королем, я не буду против. Я только прошу вас спокойно все обдумать, не поддаваясь голосу страсти.
Выслушав такую рассудительную речь, князья закивали.
Они совещались до рассвета, пока солнце не коснулось красными пальцами крон деревьев, а над землей не заколыхались утренние туманы. Одних тронула искренность Малекита. Они верили, что хотя он и был сыном своего отца, но не держал в руках Убийцу богов, и темная натура меча не затронула его. Другие напоминали совету о предсказании Каледора, что на потомках Аэнариона лежит печать Каина и дитя Анлека никогда не освободится от этого проклятия.
