Алит шел по извилистому берегу и наблюдал, как сверкает в прозрачной воде серебристая чешуя — это рыба прыжками преодолевала каменистые протоки. Юноша решил перебраться на северный берег и ловко запрыгал с камня на камень, не обращая внимания на скользкую поверхность и омывающий подошвы бурный поток.
На другом берегу он нашел старую, ведущую к холмам тропинку и зашагал среди темных валунов и облетевших кустарников. Через некоторое время он вошел под полог соснового леса, где под ногами хрустела прихваченная инеем хвоя. Легкая походка эльфа почти не оставляла следов, и вскоре он перешел на бег, быстро пробираясь под переплетенными раскидистыми лапами сосен.
Алита вело внутреннее чутье, подпитываемое теплом солнца, выглядывавшего из-за высоких облаков, омывающим лицо ветром и легким наклоном почвы под ногами. Он продвигался на восток вдоль подножия гор так уверенно, будто держал перед собой карту. В ветвях хлопали крыльями птицы, а в подлеске шмыгали мелкие четвероногие охотники, даже не догадываясь о близости эльфа. Наконец князь вышел к каменному откосу, могучим уступом рассекающему лес в глубину на несколько сотен футов. У подножия пряталась пещера с низким сводом. По горному склону спустилось облако и затянуло поляну полупрозрачной серой дымкой, в которой растворялись цвета и звуки.
Алит нырнул в каменный проем и оказался в широкой пещере, освещаемой лишь льющейся через вход полоской солнечного света. Эльф протянул руку вправо и нашарил скобу на стене, а в ней связанный из веток факел. Князь произнес нужное слово, по веткам пробежала искра, и вспыхнул огонь. Освещая себе дорогу факелом, Алит углубился в пещеру.
Она расширялась во внушительных размеров подземный зал, выточенный природой. Слившиеся за века сверкающие сталактиты и сталагмиты образовывали колоннаду под стать величественному собору. Зал не случайно походил на храм, ведь Алит вошел в одно из тайных святилищ Курноуса, бога-охотника. Свет мигающего факела заплясал по дюжинам черепов, размещенных в стенных нишах: волчьих и лисьих, медвежьих и оленьих, ястребиных и кроличьих. Некоторые украшала позолота, на других были вырезаны тонкие руны с просьбами и благодарностями.
Все черепа были подношениями Курноусу.
Хотя больше всего его почитали в Крейсе, который славился своими охотниками по всему Ултуану, Курноуса не забывали и в тех уголках острова, где население еще не перебралось в постоянно растущие города. В Эланардрисе тоже поклонялись богу-охотнику, ведь тут близкий к природе образ жизни еще не вытеснился чопорностью и формальностью Азуриана и прочих богов.
Земляной пол дикого храма покрывали мертвые листья. Стены украшали нарисованные краской сцены охоты, где хищники преследовали добычу. Самые древние изображения потускнели и стерлись, но они перемежались более яркими, недавними рисунками. Алит знал, что приходит сюда не он один, однако он никогда не встречал в святилище других охотников.
Сегодня у юноши не нашлось богатого подношения, хотя раньше он всегда радовал Небесного Волка великолепными жертвами. Молодой эльф преклонил колени перед алтарем — каменной колонной, усыпанной ветками, пеплом и прочим мусором. Факел он воткнул в выдолбленную в камне дыру, затем взял пригоршню наломанных заранее веточек и сухих листьев, вытащил из факела один горящий прут и принялся раздувать пламя. Со словами благодарности Алит бросил объятую огнем ветку в миниатюрный жертвенный костер. Затем вытащил из прикрепленного к поясу мешочка тонкую полоску вяленого мяса оленя, убитого им дюжину дней назад. Насадил приношение на похожий на вилку сучок и положил на костер — мясо тут же принялось шипеть и плеваться жиром.
Алит присел со скрещенными ногами перед алтарем и положил на колени лук. Прикрыл его руками и прошептал обращенные к Курноусу слова; он благодарил божество за подаренную добычу и просил удачи в следующих охотах.
Некоторое время он молча просидел в раздумье со склоненной головой. Юноша пытался отвлечься от своих тревог и сосредоточиться на грядущей охоте. Он представлял, как стоит на вершине Сурил Анарисы: горное солнце обжигает его лицо, и перед ним простираются дикие земли. Затем нарисовал в голове звериные тропы, источники, куда звери приходят на водопой, места их охоты. Перед внутренним взором возникла карта Сурил Анарисы, хотя ее там и сям прерывали темные пятна — те места, куда он еще не забредал.
