С географией мы справились за полтора дня, но сама миссис Бейкер мучила нас три дня кряду. Во всей Камильской средней школе только наш класс потел над разбором предложений — за закрытой неукрашенной дверью, в душном, неукрашенном классе. Но мы и тут не роптали. Потому что при первых признаках недовольства миссис Бейкер скрещивает руки на груди и смотрит на недовольных так долго и упорно, что восстание можно считать подавленным на корню.
Мы неуклонно двигались к весёлому Рождеству…
И вот в среду, после большой перемены, когда мои одноклассники готовились разъехаться по своим храмам, а я готовился ещё полтора часа рисовать схемы предложений, поскольку читать новую пьесу Шекспира мы пока не начали, миссис Бейкер сказала:
— Мистер Запфер и мистер Свитек, я договорилась с вашими родителями, что вы тоже останетесь сегодня в школе. Вместе с мистером Вудвудом.
Данни с Дугом посмотрели на меня, потом друг на друга.
— А что? Я не против, — сказал Данни.
— Я счастлива, — миссис Бейкер улыбнулась. — Остальных ждут автобусы! — объявила она.
Наши одноклассники застучали крышками парт и рванули в раздевалку.
— Чего делать-то будем? — спросил Данни.
Я пожал плечами.
— Или тряпки выбивать, или предложения разбирать. Или Шекспира читать.
Мы оба взглянули на Дуга Свитека.
— Слушай, ты ничего не натворил? Номер сто шестьдесят шесть? — спросил я.
Он замотал головой.
— Ты уверен? — уточнил Данни на всякий случай.
— По-вашему, у меня крыша съехала?
Ну, вообще-то, с Дугом всяко бывает.
Но оказалось, он и вправду ничем не провинился.
Когда все ушли, миссис Бейкер достала из нижнего ящика стола — нет, не подумайте, не три тома Шекспира! Она достала три новеньких бейсбольных мяча в белоснежных сетках, с плотными швами, — хоть сейчас в игру! Потом она снова наклонилась и достала из ящика три бейсбольные перчатки. В классе сразу запахло кожей.
Всё это она вручила нам. Мы тут же надели перчатки и закинули мячи в их глубокие карманы.
— Брат моего мужа, которого мистер Запфер и мистер Вудвуд, вероятно, видели в субботу в «Империи спорта», попросил передать вам эти рождественские подарки. От компании. Он рассказал мне, что произошло в тот вечер в магазине. И мы с ним придумали этот подарок. А сейчас у вас будет возможность его опробовать. Отправляйтесь в спортзал. И не вздумайте кидать мяч по дороге, школьные коридоры этого не выдержат. Кстати, джентльмены, отвисшую челюсть только плохие художники в плохих мультфильмах рисуют. Приставьте челюсти обратно.
Мы отправились на улицу. Данни улыбался до ушей.
— В зале сейчас пусто, уроков нет, — сказал он. — Она и правда устроила нам подарок!
Но подарок получился даже круче, чем мы думали.
В спортзале, под трибунами школьной спортплощадки, нас ждали!
Джо Пепитон и Хорас Кларк! Ждали нас! В бейсбольных формах! Номер двадцать пять и номер двадцать. Самые великие бейсболисты «Янкиз» со времён Бейба Рута!
Джо Пепитон и Хорас Кларк!
Вы мне верите?!
— Кто из вас Холлинг? — спросил Хорас Кларк.
Я молча ткнул себя пальцем в грудь.
— А кто Дуг?
Дуг Свитек медленно поднял руку.
— Ага, значит, вот этот, третий, — Данни, — заключил Джо Пепитон.
Данни кивнул.
Хорас Кларк поднял руку в перчатке.
— Ну что, Холлинг? Потренируемся?
Я встал в пару с Хорасом Кларком, а Дуг и Данни перекидывались мячами с Пепитоном.
Потом поменялись, и Данни встал против Хораса Кларка, а мы с Дугом — против Джо Пепитона. Потом мы вышли на улицу, под тёплое солнышко, на бейсбольную площадку, где с октября никто не играл. И Хорас встал ловить мячи, а я встал питчером и подавал быстрые мячи — фастболы — и даже один наклбол — с пальцев. Честное слово! Потом Данни встал отбивать, Хорас — на подачу, а мы с Пепитоном ушли в полевые. Потом питчером стал Джо Пепитон, а в поле ушли мы с Дугом. А после этого Хорас Кларк устроил нам тренировку на внутреннем поле. Мы встали по базам, Пепитон на «доме», Данни на первой, Кларк на второй, Дуг на шорт-стопе между первой и второй, а я на третьей, и все мы стали кидать друг другу мяч, всё быстрее и быстрее, а Кларк командовал: «Пошёл мяч! И-и-и — пошёл мяч! И-и-и…» Мячи мягко и послушно, с лёгким чпоком ложились в перчатку. А перчатка умопомрачительно пахла кожей. Ветерок гонял желтоватый, подсвеченный солнцем воздух, ласкал лицо.
