В Германии был свой подобный опыт в лице католика Адольфа Гитлера и гениального протестантского межвидового малютки Геббельса, обожавшего в своих ранних речах вставлять словечки из языка идиш. Т. е. по сути, то же самое что и в Америке, только более узко-ориентированное. Германия была разгромлена военным, т. е. «энергетическим» путем, информационным бы это не получилось, на каждую американскую «информацию» у немцев была своя. А вот с СССР получилось! Почему? Да потому что его информационная слабость тоже имеет свою историю.
8.
Мы говорили, что современная американская идеология — это смесь протестантских и иудейских доктрин. А советская — смесь православных и иудейских. Вся штука в том, что православие развивалось совсем не так как католицизм и протестантизм. Православие почти всегда было закрытой системой. Ни монголо-татары, ни османы не него никак не покушались. Были определенные попытки со стороны католичества в эпоху противостояния с Польшей, часть православных удалось сманить, другой части удалось навязать униатство, т. е. работа велась, и велась небезуспешно. Но всё же основной ареал русского православия находился в отдалении от оплотов католицизма и его воздействие практически не ощущалось. Вот почему когда уже был жив Лютер, а Колумб прикидывал в уме план плаванья в Индию, когда информационное давление католичества пронизывало все сферы жизни Европы, Иван III спокойно строил храмы и объявлял Москву «Третьим Римом», особо ни за что не беспокоясь. С таким же успехом он мог переименовать Московию в Новый Израиль, никто бы ничего не сказал. В закрытой системе это было легко. Так она и существовала до момента, когда Петр I её открыл. Это имело разные последствия, но вспомним, что подавляющее большинство исследователей считает, что интеллигенция, как массовое явление, появилась именно при Петре. Сами интеллигенты этого не отрицают. Но что такое интеллигент с «информационной» точки зрения? Это индивид способный учиться, но не способный понимать. А понимать он не способен потому, что сам интеллектуально слаб. И если народ ответил на петровские реформы пугачевским бунтом, а затем и революциями 1905-07 и 1917 годов, то интеллигенция эти революции полностью «информационно обеспечила». Именно интеллигенты становились сначала нигилистами, а после — марксистами и анархистами. Осуждать интеллигентов бессмысленно, они — продукт противостояния слабой системы, они — неудачные дети информационной войны, они могут знать очень многое, но они не понимают ничего. Они ненавидят любые вертикальные связи и принципиально не способны понять сущности государства. Вот почему дореволюционная интеллигенция была полностью сметена революционным потоком, что абсолютно закономерно. Показательно, что они обожают евреев, как воплощение горизонтальных связей, причем для настоящего интеллигента, еврей — действительный представитель Бога на земле. Настоящий интеллигент может говорить что угодно про любую национальность, но «еврей» — это табу. Вспоминается главный советский интеллигент — академик Сахаров, который не только никогда не произносил этого слова, но очень раздражался когда его произносят другие, пусть и в самом благожелательном контексте.
Поэтому наезды на Русскую Православную церковь как на структуру сросшуюся с властями и спецслужбами, в общем-то обоснованы, но давайте понимать зачем такие симбиозы существуют.[493] Ведь просто так ничего не бывает. Государство всё время нуждалось в церкви как в средстве воздействия на массы. И при князьях, и при царях, и при коммунистах, и при президентах. Иногда больше, иногда меньше, но нуждалось всегда. Заинтересованные во взаимном существовании, государство и церковь поддерживали друг друга, но церковь здесь всегда была ведомой структурой. Это вам не Польша, где даже во времена Брежнева строилось католических храмов больше чем во всей остальной Европе вместе взятой, а члены ЦК исправно посещали мессы. Мы, анализируя российскую систему, обошли церковный вопрос стороной, это было сделано сознательно, дабы показать, что слабость системы можно объяснить и без ссылок на православие. Но при рассмотрении вопроса информационного противостояния с другими системами, его концептуальную слабость показать совершенно необходимо. Большевики, когда захотели, совершенно спокойно его «вынесли», причём без всяких последствий. И если бы не Гитлер, возможно про него сейчас только в книгах можно было бы прочесть. Но коммунисты, дав во время войны церкви право на существование, поставили её (церковь) под полный контроль, что несмотря на множество отрицательных моментов, всё же оберегало её от атаки других религиозных концепций, находившихся вне закона. Когда Горбачев и Ельцин временно оставили церковь без государственной опеки, при этом открыв доступ на постсоветское пространство для других церквей, получилось то, что и должно было получиться: православие начало сдавать позицию за позицией, ибо информационно противостоять не могло. Протестантская пропаганда была не просто классом выше, она была на несколько классов выше. И если бы православие оказалось реально независимой от государства системой, его бы давно уже информационно разупорядочили. Поэтому в 1994-97 гг. государство сильно сильно помогло церкви, разрешив помимо всего прочего, торговать водкой и сигаретами без пошлин, строить и восстанавливать храмы в престижных районах, а теперь обсуждает с ней вопрос о введении обязательных уроков православия в школе. Так удачный симбиоз повышает устойчивость и продлевает жизнь обоим системам — церкви и государству. Обольщаться, впрочем, не стоит, шансы православной церкви в любом случае можно рассматривать как невысокие.
