Переход к статистическим оценкам менял традиционное представление о многих явлениях, причем даже не в физике, а в чисто «человеческих» сферах деятельности — в политике и социологии. С толпами, казалось бы, всё ясно. В толпе утрачиваются градации людей по расам, религиям, мировоззрениям, степеням интеллекта и т. п. Большая толпа, пусть и самых расово чистых и умных арийцев, может вести себя так же, как и толпа первобытных негров, вышедших свергать очередную гориллу в погонах правящую Кенией или Верней Вольтой. Толпа оценивается только по суммарной реакции на воздействие. Отдельный индивид в толпе — ничто, вне зависимости от своего качества. Чем больше размер толпы, тем ниже уровень ее коллективного интеллекта. А XIX век как раз и был веком толп, а не только веком термодинамики, он вошел в историю как век массового протестного общественного движения. Промышленная революция, рост предприятий, концентрация производства, требующая соответствующей концентрации рабочей силы. Разделение труда, предполагающее почти армейскую дисциплину на предприятиях, сочетаемое с примитивным положением нарождающегося пролетариата, толкало его на борьбу с целью вырвать у буржуев элементарные права и возможности. Толпа становилось главной силой с помощью которой делалось любое преобразование — от увеличения месячного жалования на какие-нибудь жалкие гроши и вплоть до революций, кровавых восстаний и захватов власти в том или ином государстве. Уже в середине ХХ веке статус толпы будет резко понижен вследствие четкого распределения мировых ролей и полного удовлетворения ее базовых потребностей в развитых странах, но в конце ХХ — начале ХХI толпа вновь будет использована, причем вполне эффективно. Констатируем общеизвестный факт: в 1999–2004 году американцы искусно манипулируя «подогретыми толпами» установили выгодные себе режимы в Сербии, Словакии, Грузии и на Украине. Но тогда, на заре эры толп, техника управления ею еще не превратилась в отдельную прикладную дисциплину, над которой работают целые НИИ подчиненные разведкам собственных или чужих государств. Вместе с прогрессом капитализма бессознательные массы стали втягиваться в политический процесс, главным образом, через введение или расширение избирательного права. И если раньше власть была наследственной или же правитель выбирался очень узким кругом лиц, то теперь в странах с республиканской формой правления или парламентских монархиях, какую-то часть власти формировал народ. Здесь получалось как в термодинамике: сам по себе голос одного человека ничего не значил, будь этот человек хоть Зигфридом, хоть Заратустрой. Его статистический вес был точно таким же, как и вес самого последнего ублюдка и извращенца. Важно было за кого проголосует большинство, а вот по каким законам мыслит большинство пока было неясно. Связать биологию, социологию и термодинамику додумаются только в ХХ веке, пока же были довольно точно сформулированы законы поведения толпы, а главный их смысл состоял в том, что толпе нужно понравиться, для чего она должна слышать то, что хочет услышать. Толпе нельзя предлагать непопулярную мораль, пусть эта мораль и обеспечит ей выживание и рост. Толпа в каждый момент времени стремится к наиболее удобному для себя состоянию, а удобное состояние для нее, в свою очередь, наиболее вероятно. Вот почему толпа не приемлет «лишних сущностей». Никаких мелочей и деталировок. Никакой логики. Больше пафоса и цинизма. Цели — самые глобальные. Но только те цели, которые бессознательно желает достичь масса в конкретный момент времени. Почему в конкретный момент? Да потому, что цели массы варьируются во времени и есть результат действия множества факторов, каждым из которых можно управлять. Даже притом, что каждый ариец — индивидуалист по природе! Вот почему свобода слабо совмещается с высокой плотностью населения, вот почему города — слабые по природе, и чем крупнее город, тем он слабее.
3.
В год, когда Карл Маркс основал свой первый Интернационал, дав старт Мировой Революции, призванной разрушить абсолютно все жизненные устои арийской расы, превратив ареал ее обитания в «пустыню населенную белыми рабами»,
