Но ожидания лейтенанта оказались тщетными. Артобстрела так и не произошло. Поразмыслить о причинах этого Бук не успел — сразу же после разговора со штабом по полевому телефону, брошенному кавалеристами при отступлении, позвонил Робинсон:
— Немцы уже на первом этаже. Что нам делать?
К полудню все стратегически важные деревни в двенадцатикилометровом коридоре немцы либо уже заняли, либо упорно атаковали. Дороги вокруг района боевых действий были забиты транспортом — некоторые машины ехали на фронт, но большая часть удирала в тыл.
В Мандерфельде все пришло в смятение. Немецкие минометы обстреливали окраины города. На улицах царила паника, мирные жители, сочувствующие американцам, стремились убраться поскорее, пока на них не обрушился гнев немцев. В самом штабе спешно паковали документы перед отступлением. Незадолго до того полковник Дивайн патетически заявил: «Мы останемся здесь!» Теперь же и у него сдали нервы.
В 11:00 полковник отдал приказ об отступлении. Это был только первый из подобных приказов, которые ему пришлось отдать в тот день. На большую часть из них у полковника не было разрешения от вышестоящего командования; в результате позже он будет смещен с должности, а генерал-инспектор возбудит расследование деятельности его штаба во время начальных этапов битвы.
Хердрич в Кобшайде попал в окружение со всех сторон, путь к отступлению был для него отрезан. Но он не сдался. Бойцы его взвода привели в негодность все тяжелое вооружение и разбрелись по окрестным лесам по трое и по четверо — так начался их трехдневный выход из окружения.
Бойцы взвода Баннистера в Кревинкеле, когда у них кончились боеприпасы, погрузились в три бронетранспортера и пять джипов и бросились прочь. Только они успели уйти, как из лесов со всех сторон в поселок вошли немецкие пехотинцы в маскхалатах. В Мандерфельде на беглецов обрушились насмешки и обвинения в трусости со стороны солдат подходящих с запада подкреплений.
Но и подкреплений хватило ненадолго. Днем некоторые дома в Мандерфельде уже горели, и дороги на запад были забиты потоками отступающих — пешком и на машинах. Боевой дух упал, и это было заметно. Солдаты бросали оружие. Одни срывали каски и военную форму, другие апатично сидели в наскоро загруженных машинах, уткнувшись лицом в ладони. Вскоре и полковник Дивайн со своим штабом умчался в тыл, чтобы больше никогда не вернуться.
В деревнях, брошенных американцами и ждущих прихода немцев, местные жители спешно вычищали следы американского присутствия. Звездно-полосатые флаги, портреты Рузвельта и Черчилля, прочие принадлежности американцев — все вылетало в окна на булыжники мостовой. «Unser Jungs kommen wieder!»[5] — кричали друг другу местные.
3
К позициям лейтенанта Бука немцы подошли обычным маршем. Они двигались из Ланцерата двумя колоннами, по обеим сторонам дороги; оружие висело у солдат на плече, шли кучно, не подозревая о присутствии противника.
Бук, два года отслуживший инструктором в Форт-Беннинге, распознал в них по длинным бесформенным камуфляжным комбинезонам и шлемам без ободка воздушных десантников. Он сразу же передал информацию в штаб и задумался, что теперь делать. Немцев было несколько сотен, а у него — шестнадцать человек, но хорошо вооруженных и находящихся на замечательной оборонительной позиции. Открывать ли огонь по наступающим? Лейтенант решил подождать основных сил немцев, а пока наблюдал, как колонны немецких десантников идут мимо и уходят направо — в направлении деревни Лосхаймерграбен. Бук постарался примерно подсчитать их численность — вышло что-то около трехсот человек. Потом на дороге появились три отдельно стоящих человека. Горячему парню Саку показалось, что это командир десантников со своим штабом и что вот тут-то как раз стоит стрельнуть. Не предупредив лейтенанта Бука, он поднял оружие и прицелился в первого. И в этот момент из ближайшего дома выскочила девочка. Сак заколебался. Если бы он выстрелил, то мог бы попасть в нее.[6]
А потом было уже поздно. Девочка явно симпатизировала немцам. Она схватила немецкого офицера за руку и стала активно показывать в сторону позиций американцев. Офицер отреагировал моментально — он что-то крикнул, и десантники попрыгали в канаву по обе стороны дороги, сразу же открыв оттуда огонь. С этого момента стрельба продолжалась весь день. Сак принимал в этом процессе активнейшее участие, поливая канавы и лес за ними свинцом из пулемета 50-го калибра. Он был уверен, что к попавшим в ловушку на дороге немцам никто не придет на помощь. Бук тем временем припал к рации и снова просил артиллерийской поддержки. Тщетно. В отчаянии он снова вызвал штаб полка.
