Перешеек в северной части полуострова был низкий и песчаный. Дул резкий ветер.
Петр прошел от одного берега до другого, придерживая рукой треуголку и считая шаги. Два рыбака-финна, указавших это место, Змаевич и Волков шли за ним следом, проверяя счет. Вышло тысяча двести саженей.
Сев на камень, Петр долго смотрел на пустынный залив Рилакс-фиорд, потом оглянулся назад, в сторону бухты Твермине, и спросил спутников:
— Перетащим, а?
Бригадир Яков Волков утвердительно кивнул головой.
— А леса здесь хватит, — сказал он. — Настелим помост, сделаем катки— и всё.
— Дело держать надо в секрете, — сказал Змаевич.
— Для этого, — подхватил Петр, — велеть жителей деревни переписать поименно и сказать, чтоб никуда не уходили. Поставить караул. Особенно стражу поставить здесь, у места спуска галер… Смотреть прилежно, чтобы неприятель не мог знать, что у нас делают.
Петр взглянул еще раз на залив и, повернувшись, зашагал обратно.
Утром, чуть забрезжил свет, на лесистых островках и на полуострове ударили первые топоры. Следом, как дятлы, застучали сотни других.
Пехотинцы и моряки рубили лес. Треща, падали мачтовые сосны. Их тут же распиливали на бревна и обтесывали. Из бревен настилали дорожку, сооружали катки.
Работали не покладая рук. Петр Михайлов подавал всем пример. Он подрубал деревья, таскал бревна, ругался и шутил.
На скалах и вокруг деревни Твермине стояла стража, дозоры обходили побережье.
Бледный лунный свет пробивался сквозь тучи. Тяжелые валы с грохотом набегали на берег.
Маленькая рыбачья лодка ныряла между волн. Ее захлестывала пена. Грести было тяжело.
Рыбак, сидевший в лодке, торопился.
Он изо всех сил налегал на весла, обливаясь потом.
Временами он оборачивался и глядел туда, где маячили черные тени шведских кораблей. Они росли и приближались.
Уже отчетливо были видны во мраке их громадные очертания. Лодка шла прямо на корабли. Облачная гряда наплыла и заволокла луну.
Вдруг из мглы вынырнула шлюпка, и чей-то голос закричал по-шведски:
— И-эй! Кто плывет?
— Свои! — закричал рыбак.
Лодка подплыла ближе. В ней сидели люди в треуголках, вооруженные ружьями.
Это была сторожевая шлюпка шведской эскадры.
Два багра протянулись к лодке и подтянули ее. Солдаты помогли рыбаку забраться в шлюпку.
Человек, закутанный в плащ, очевидно начальник, спросил:
— Куда плывешь?
— Я бежал от русских, — отвечал рыбак. — Есть важные вести для адмирала Ватранга. Пароль «Стокгольм».
— Говори, какие вести?
— Не могу. Известия секретные.
Шлюпка поплыла к эскадре. Скоро она причалила к адмиральскому кораблю.
Начальник сторожевой шлюпки отправился с донесением, и скоро рыбака ввели в каюту Ватранга.
Адмирал медленно приподнял седую голову и отрывисто спросил:
— Кто вы такой?
— Меня зовут Юстус Коппелиус.
Адмирал нахмурился.
— А, так это вы, герр Коппелиус! Что же побудило вас оставить свой пост при русском флоте?
— Важные обстоятельства, — отвечал шпион. — Из Ревеля к галерной эскадре прибыл тайно сам царь Петр. Хочет он галеры перетащить по суше через мыс и уйти к Або.
Ватранг привстал от изумления.
— Уйти? — повторил он. — Не может быть!..
— На мысе есть перешеек шириной не более двух миль, — продолжал Коппелиус. — Там он решил перетащить на катках все гребные суда и уже во многом успел… Сообщить о таком деле через других людей не было мне случая… Русские охраняют берег. Жители Твермине в большом страхе… Все переписаны, и никому нельзя выйти из дому. Я сам пробрался с великим трудом… Нужны, герр адмирал, срочные меры…
Ядро, разорвавшееся в кают-компании, показалось бы Ватрангу меньшей неожиданностью, чем это известие.
Он велел немедленно созвать всех командиров, рассказал им о положении и объявил, что решил разделить эскадру на три отряда.
Контр-адмиралу Эреншильду Ватранг поручил направиться с двенадцатью кораблями к северному берегу полуострова Гангут и стать против места спуска русских галер на воду в заливе Рилакс-фиорд.
