— Следуйте за мной, полковник.
Маршал повернулся чуть сутуловатой спиной и шагнул в свои апартаменты, за ним тотчас последовал посланец императора. В коридоре Массена вдруг остановился перед массивными настольными часами из золота и позолоченного серебра, выполненными в виде пухлых ангелочков, бивших в гонг.
— Что вы об этом думаете?
— О ситуации, ваше сиятельство?
— Да нет же, дурень, об этих часах!
— На первый взгляд вещь красивая, — ответил Лежон.
— Жюльен!
Лакей в ливрее гранатового цвета возник, словно ниоткуда.
— Жюльен, — сказал Массена, — мы это забираем.
Он указал на часы, лакей бережно поднял их и, пыхтя, — весили ангелочки немало, — понес упаковывать. Массена прошел в угловую комнату и опустился на край кровати с бархатным балдахином.
— Ну-с, молодой человек, какие будут приказы? — спросил он.
— Императору нужен плавучий мост через Дунай в шести километрах юго-восточнее Вены.
Массена сохранял невозмутимость, какой бы ни была поставленная перед ним задача. В пятьдесят один год он прошел огонь, воду и медные трубы. Он прослыл вором и злопамятным типом, но императору снова понадобилось его воинское искусство. Обычно маршал презрительно относился к тем, кого называли «дурачками Бертье» или «сойками», потому что он, сын торговца оливковым маслом из Ниццы и бывший контрабандист, не родился маршалом или герцогом, как все эти ничтожества из банкиров и аристократии, всякие там маркизы и прочие хлыщи, таскавшие в своих лядунках[13] пудру, помаду и другие туалетные принадлежности, все эти Флао, Пуртале, Кольберы, Нуайе, Монтескью, Жирардены, Перигоры... Однако Лежона к их числу маршал не причислял: он был единственным буржуа в этой банде, хотя наравне со всеми учился кланяться и отдавать честь у Гарделя, балетмейстера парижской Оперы. Кроме того, его талант живописца получил высокую оценку самого императора.
— Вы определили место для переправы? — спросил Массена.
— Да, ваше сиятельство.
— И что вы скажете? Какова ширина?
— Около восьми сотен метров.
— То есть восемьдесят лодок под настил моста...
— Я нашел речушку, ваше сиятельство, где мы сможем их спрятать.
— А балки? Понадобится тысяч девять, не меньше... Хорошо хоть в этой ужасной стране есть леса для их заготовки.
— И еще около четырех тысяч брусьев плюс, как минимум, девять тысяч метров прочного троса.
— Да, и якоря.
— Или рыбацкие ящики, ваше сиятельство. Мы заполним их ядрами.
— Давайте экономить ядра, полковник.
— Я постараюсь.
— Тогда за дело, да поживее! Реквизируйте все, что плавает!
Лежон собрался уходить, но Массена задержал его:
— Лежон, вы шныряете повсюду, все знаете... Скажите мне...
— Ваше сиятельство?
— Ходят слухи, будто генуэзцы вложили в венские банки сто миллионов. Это правда?
— Мне об этом ничего не известно.
— Так выясните. Я настаиваю.
Под одеялом кто-то завозился и засопел. Лежон заметил на подушке пряди светлых волос. С заговорщической улыбкой сводника Массена откинул в сторону вышитое стеганое одеяло и приподнял голову еще не проснувшейся молодой женщины за гриву пышных длинных волос.
— Полковник, поскорее разузнайте о генуэзских деньгах, и я отдам ее вам. Она вдова корсиканского стрелка, погибшего на прошлой неделе, особа послушная и сговорчивая, как настоящая герцогиня!
Кабацкие нравы были чужды Лежону, и это ясно читалось по его каменному лицу. По мнению Массены, этим молодым тихоням было еще далеко до настоящих солдат. Маршал разжал пальцы, и голова женщины опустилась на шелковую подушку.
— Действуйте! Отправляйтесь к Дарю![14] — сухо приказал он.
Граф Дарю заправлял интендантской службой императорской армии. Он разместился со своими людьми в одном из крыльев Шенбруннского замка по соседству с апартаментами императора. До Вены было рукой подать — всего-то пол-лье. Граф правил в своей вотчине зычными окриками, беспощадно гоняя толпы гражданских, ибо за армией Наполеона следовал не военный обоз, а настоящая орда, кочевой город: пять батальонов возничих управляли двумя с половиной тысячами повозок, груженных военным имуществом и припасами; с ними ехали роты пекарей, печников, баварских каменщиков и людей прочих профессий. Ими командовали девяносто шесть офицеров интендантской службы и их заместителей. Они отвечали за расквартирование войск, сбор фуража, лошадей, повозки, полевые госпитали, снабжение, одним словом — за все. Дарю должен был знать, где раздобыть лодки.
