— Месье Констан![40]
Камердинер — высокий малый с набрякшими веками — появился бесшумно, словно не ходил, а летал по воздуху. Император показал на свой стакан, и Констан наполнил его шамбертеном, разбавленным водой.
— Где мой цыпленок, месье Констан?
— Сию минуту, сир.
— Pronto!
— Сир...
— Этот чертов Рустам[41] опять слопал моего цыпленка, как в прошлый раз?
— Нет, сир, нет! Цыпленок заперт в корзинке, а ключ от замка у меня...
— Тогда в чем дело?
— Сир, князь Невшательский, его превосходительство генерал-майор...
— Выражайтесь проще, месье Констан! Скажите — Бертье.
— Он ждет, сир...
— Io lo so, я вызвал его. Пусть заходит, и не забудьте моего цыпленка!
Генерал-майор Бертье, безупречно выглядевший в парадном мундире, вошел в кабинет в сопровождении полковника Лежона и положил свою треуголку на круглый столик на витой ножке. Император стоял, повернувшись к ним спиной, и прибывшим пришлось слушать его монолог, застыв по стойке смирно.
— Английский флот стал на якорь на рейде Неаполя, Тироль взбунтовался, у принца Евгения возникли трудности в его итальянском королевстве, папа римский вдруг стал проявлять неожиданную строптивость. Лучшие части нашей армии по уши увязли в Испании. Как долго я смогу рассчитывать на нейтралитет царя? Англичане финансируют мятежи по всей Европе. Во Франции идет брожение умов, и цензура больше не сдерживает дерзость и вольнодумство. Интриганы Талейран и Фуше — незаменимые, к сожалению — пытались заменить меня марионеткой Мюратом[42], но благодаря страху и алчности я держу их в руках, как и всех остальных! Государственные ценные бумаги падают в цене, дезертирство в армии стало обычным явлением, мои жандармы заковывают рекрутов в кандалы, чтобы доставить в казармы и военные лагеря. У нас не хватает унтер-офицеров, приходится набирать их из лицеистов...
Император оторвал от цыпленка ножку — блюдо Констан поставил на черный лаковый столик — и впился в нее зубами. Подбородок Наполеона залоснился от жира.
— Что вы думаете по поводу этой мрачной картины? — ворчливо спросил он.
— Она, к сожалению, соответствует истине, ваше величество, — почтительно ответил Бертье.
— Черт возьми, я и сам это знаю! Мне пришлось искать этого стервятника Массену и гонять Ланна, который рассчитывал отдохнуть в своих замках! Venga qui!
Куриной косточкой Наполеон ткнул в большую карту, указав на остров Лобау.
— Через три дня мы должны быть на этом паршивом острове. Что там с мостом?
— Он будет переброшен через Дунай, потому что вы так решили, сир, — ответил Лежон.
— Bene! В пятницу на остров высадятся вольтижеры Молитора и очистят его от кучки австрийских болванов, которые все еще стоят там лагерем. Позаботьтесь, чтобы хватило лодок. Тем временем из материалов, которые вы перебросите в Бредорф...
— Эберсдорф, сир, — поправил Бертье.
— Черт бы вас побрал, Бертье! Разве я интересовался вашим мнением? О чем это я говорил?
— Вы говорили о материалах для строительства моста, сир.
— Si! Вы незамедлительно наводите переправу через больший рукав реки и соединяете Лобау с нашим берегом. Как только мост будет готов, кавалеристы Ласалля двинутся на помощь людям Молитора, вместе они переправятся на левый берег и займут две деревни.
— Эсслинг и Асперн.
— Если вам так угодно, Бертье! К субботнему вечеру и большой мост, и тот, что соединит остров с левым берегом, должны быть готовы.
— Все будет сделано, сир.
— В воскресенье наши войска на рассвете возьмут эти ваши проклятые деревни, закрепятся там и будут ждать дальнейших приказов. Эрцгерцог заметит нас и зашевелится. Он посчитает, что я окончательно рехнулся, загнав свои войска в реку, и пойдет в атаку. Массена встретит его артиллерийским огнем. Вы, Бертье, совместно с Данном, Ласаллем[43] и д’Эспанем[44] контратакуете центр австрийцев и расчленяете их боевые порядки. Тогда Даву со своим резервом перейдет на левый берег по большому мосту, соединится с вашими войсками, и мы разгромим этих coglioni!
— Да будет так, ваше величество.
— Так и будет. Я это вижу и я так хочу. Вы не согласны, Лежон?
— Я слушаю вас, сир, а слушая вас, я учусь.
