— Не знаю, — честно ответил я. — Это все лира. Она обладает потрясающей силой. Между прочим, тот, кто прятался за шторами, об этом знал. Спорим, он неспроста надел наушники, наверняка хотел защититься от воздействия инструмента. — Я перевел взгляд на лиру, которую крепко держал в руках. — Слушайте, если Дана и правда сейчас в загробном мире, неважно, почему и зачем, мы должны отправляться в школу, ведь валькирии сказали, что вход в царство мертвых находится прямо под ней. Нужно проникнуть туда, а лира нам поможет.
— Тогда пора поторопиться, — Сидни посмотрела на часы. — Уроки кончаются ровно через восемь минут, родители…
Не дослушав Сид, я со всех ног бросился по улице к школе, Джон последовал за мной. Мы успели как раз вовремя — мама уже ждала меня в машине на парковке.
— Оуэн! — она вышла из автомобиля, с силой хлопнув дверцей. — Я только что видела мистера Ламберти, и он сказал мне, что ты уходил из школы. Это что еще за новости? И почему Даны нет с тобой?
Я глубоко вздохнул, бросив быстрый взгляд на Сидни и Джона:
— Мам, я все объясню…
Друзья мгновенно поняли, что я собираюсь делать, и тут же заткнули уши, приготовившись, что сейчас зазвучит магический инструмент. Струны лиры побежали у меня под пальцами.
— Мы задержимся после уроков, — объяснял я маме нараспев. — Дана… она все еще в школе. У нас вечером дополнительные занятия, думаю, ты не против.
Конечно, так нельзя, но выбора не было. Выражение лица мамы менялось как по волшебству: от раздражения к интересу, а затем и к счастью, пока не стало таким же глупым, как и у работников музея.
— Ой, какая чудненькая маленькая арфа, — пропела мама, улыбаясь. — Прямо как у бабушки!
— Ага, — я кивнул. — Мам, я сейчас пойду в школу. Не волнуйся, к ужину мы с Даной точно будем!
Лицо мамы озарила улыбка — от уха до уха:
— Ну конечно, мой маленький! Увидимся дома!
Надеюсь, я смогу сдержать обещание.
Я уже догадался, что эффект от действия лиры через некоторое время ослабевает, поэтому продолжал играть до тех пор, пока моя мама не выехала с парковки и не свернула на соседнюю улицу.
— Просто магическое супероружие какое-то! — восхитился Джон произведенным эффектом.
— Придется придумать для нас наушники, — произнесла Сид, вытыкая пальцы из ушей.
Проводив взглядом удаляющуюся машину мамы, я обернулся к друзьям. У меня родилась смутная идея, как действовать. Как всегда, она была опасной и бредовой.
— Вы понимаете, что все, что с нами случилось, просто чума? Какой-то загробный мир. Дамочки из столовой. Гигантский волк. Магическая лира. Одна сплошная мифологическая фигня.
— Точно, как если бы мы наелись галлюциногенного пудинга, — кивнул Джон.
Сидни скрестила руки на груди:
— Ребят, маленькая поправочка — в данной ситуации у нас просто нет выбора.
Мы направились к школе. Что ж, ничего удивительного, что она не заперта в столь «поздний» по школьному времени час — все-таки уже вечер. Удивительным было то, что не успел я пересечь порог учебного заведения, как из динамиков донеслось: «Оуэн Браун! В кабинет директора!»
— Почему директриса еще в школе? — Джон сразу почувствовал неладное. — И откуда она узнала, что мы не ушли домой?
Когда мы подошли к кабинету, секретарша надевала пальто, собираясь уходить.
— Вот, держи, — она бросила мне монетку.
— Пенни Мэг! — радостно воскликнул, поймав бесценную находку. — Вы нашли ее голубоволосого Линкольна!
Секретарша улыбнулась:
— Под столом директрисы. Ящик для пожертвований в сейфе и будет находиться там до следующего утра. Если хочешь, приноси завтра. — Секретарша погасила свет, выпроводила нас за дверь и медленно направилась по коридору к выходу.
— Моменты счастья, — тяжело вздохнула Сидни. — Но нас ждет загробный мир.
— И Дана, — вставил Джон.
Я положил монету в карман:
— Вперед!
Мы шли по хитрому сплетению коридоров в задней части школы. Лира слабо поблескивала в бледном свете ламп дневного света. Наши шаги гулко раздавались в пустых холлах. Внезапно я почувствовал какой-то странный запах. Это был не аромат крепкого кофе из учительской, где учителя, бывало, отдыхали после долгого дня, не запах пюре из столовой, наконец, не резкая хлорная вонь чистящего средства для туалетов, которой уборщицы норовили обработать все на свете. Это был тот же еле уловимый запах горелого и пепла, который я чувствовал в день пропажи Даны.
