— Выпейте это, немного бренди согреет.
— Нет, спасибо. Я не пью, — отпрянула она, услышав запах алкоголя.
— Я не собираюсь вас отравить, — сказал он сухо.
— Простите, — покраснела она, осознав, что с ее стороны это было невежливо. — Я не переношу алкоголь. Даже простой запах напоминает мне о…
— О чем?
— Ни о чем. — Джесс прикусила язык, понимая, что Драго ждет ответа.
— Мой отец пил… много, — пробормотала она. — Он был алкоголиком. Он напивался до беспамятства, но не был особо беспокойным. Он пил все подряд, и наш дом просто тонул в алкоголе.
Драго задумался, впервые в жизни не зная, что сказать. Голос Джесс не выражал эмоций, но он чувствовал, что она сдерживается.
— Вы сказали, что ваш отец пил, — сказал он минуту спустя. — Значит ли это, что он больше не пьет?
— Он мертв. Умер, когда мне было одиннадцать.
— Должно быть, вам было тяжело потерять отца так рано.
Она пожала плечами:
— Честно говоря, он не был хорошим отцом. Я не помню, чтобы он когда-нибудь был трезвым, все деньги он тратил на выпивку, так что в доме не было еды.
Ее голос звучал буднично, но глаза потемнели.
— А что ваша мать? Она тоже пила?
— Не думаю. Она умерла, когда я была маленькой, и я ее не помню.
Драго нахмурился. Он спрашивал себя, почему ему это интересно. Он не должен интересоваться прошлым Джесс.
Но он не мог не думать о голодном, брошенном ребенке.
— Кто заботился о вас после смерти отца?
— Я попала в приют, который был не так уж плох. По крайней мере, у меня каждый вечер был ужин. — Она усмехнулась и зевнула. — Простите, я без сил. День был насыщенным.
— Тогда ложитесь в кровать. — Он отодвинул покрывало и вопросительно посмотрел на нее, когда увидел, что она не двигается.
Джесс уставилась на шелковые простыни, а ее сердце забилось.
— Я не собираюсь спать с вами, — отрывисто сказала она. — Вот почему вы хотели напоить меня бренди — чтобы сделать более сговорчивой?
— Сговорчивой! — Драго коротко рассмеялся. — Клянусь, вы не знаете, что говорите. Чтобы вы знали: мне никогда не приходилось спаивать женщину, чтобы заставить лечь со мной в постель.
Драго сузил глаза, увидев, что Джесс покраснела.
— Я не собирался напоить вас, чтобы затащить в постель, саrа[2] — сказал он с легкой насмешкой. — Из вашего ответа на мой поцелуй я понял, что могу сделать это, когда пожелаю. Но я не думаю, что мошенница годится мне в любовницы. Остаток ночи я буду спать в гардеробной.
Проходя в гардеробную, он заметил полнейшее замешательство на лице Джесс, что оставило в нем чувство глубокого удовлетворения. Она была самой невыносимой женщиной, которую он когда-либо встречал. Но когда он растянулся на диване, сон, несмотря на усталость, покинул его, и он почувствовал сексуальное неудовлетворение, вспомнив ее мягкие губы.
Голос, зовущий ее по имени, вывел Джесс из глубокого сна, и она смутно догадалась, что что-то щекочет ее по лицу. Она поморгала, а перед ее взором предстало жесткое лицо Драго, и она мгновенно пришла в себя.
«Господи, он просто великолепен», — с сожалением подумала она.
— Есть новости об Анджело?
— Он без изменений, — отрывисто сказал Драго. — Когда вы встанете и съедите что-нибудь, мы поедем в госпиталь. Я все еще верю, что вы самая большая надежда на его пробуждение.
Драго отошел от кровати, едва не поддавшись искушению закутать Джесс в простыни. Она напоминала ему сонного котенка, забравшегося под одеяло, с разметавшимися по подушке темно-рыжими волосами и кошачьими зелеными глазами, глядящими на него из-под длинных шелковых ресниц.
Он рано встал, чувствуя себя лучше после нескольких часов беспробудного сна и полностью владея собой. Он не мог понять, как эта рыжая бестия с проблемами в поведении сумела вывести его из себя.
Но когда он подошел к кровати, намереваясь разбудить Джесс, то замер, увидев, насколько прекрасно ее лицо. Не в силах удержаться, он провел пальцем по порозовевшей щеке и ощутил мягкую, как персик, кожу. Ее губы были слегка приоткрыты, и он почувствовал острое желание поцеловать их.
Выругавшись про себя, он прошел к окну и раздвинул занавески, чтобы впустить в комнату яркое апрельское солнце.
