— Волк-конь?
— Точно. — Ульрик возбужденно провел рукой по губам. — Когда мы пришли в длинный дом, он уже был там. Он был действительно почти что величиной с коня. И у него была длинная морда с большими зубами. Самое странное, что иногда он казался совсем плотным, а потом вдруг становился зыбким, как дым. И было довольно холодно. Холод окружал волка-коня, как жар собирается вокруг большого костра. Я встал напротив чудовища со своим эльфийским кинжалом. Я хотел защитить Гундара. Он так устал. Но волк-конь просто прошел сквозь меня. — При воспоминании об этом Ульрик содрогнулся. — Как будто внутри у меня подул ледяной ветер. Это было ужасно. Гундар крикнул ему что-то. Позвал его. И страшилище оказалось над ним. Хотело что-то вырвать из его груди. Золотой свет. А потом его самого окружило голубое свечение, и чудовище принялось извиваться от боли. И оно вдруг пропало. Думаю, его убил дар Лута. Оно больше не возвращалось. Но Гундар умер.
Мальчик почувствовал, как горячие слезы потекли по щекам. Он сжал губы и попытался подавить всхлипы. Позже эльфийка Йильвина сказала, что священнослужитель умер от усталости и что его сердце было слабым. Она утверждала, что это могло случиться в любое мгновение. Но Ульрик-то знал: Гундар умер, потому что это было выше его сил — нести и тяжелую кольчугу, и его. Нужно было быть внимательнее, когда он спускался по склону. Его нога, вот что стало причиной смерти Гундара!
Жюль положил руку мальчику на плечо и прижал его к себе. Приятно было чувствовать, как тебя обнимают. Вообще-то он был уже слишком большой для этого, но на этот раз Ульрику не было неприятно от того, что его утешают, словно ребенка. Он чувствовал тепло чужака. Жюль набросил плащ мальчику на плечи. И Ульрик понял кое-что еще. У священнослужителя был длинный нож, скрытый от посторонних взглядов под плащом. Он слегка упирался Ульрику в ребра.
Жюль провел рукой по его волосам.
— Хорошо, что ты поговорил со мной. Печаль подобна яду. Со временем она доводит до болезни, так же как мухомор или подгнившая рыба. Слова и слезы смывают яд печали с нашей души. Вот увидишь, тебе станет легче после того, как ты поговорил о смерти Гундара.
Так они стояли некоторое время, пока у Ульрика не возникло чувство, что Жюль начинает беспокоиться. Он высвободился. Чужестранец улыбнулся, извиняясь.
— Меня мучит один вопрос. Ты не помнишь, что сказал волку-коню Гундар?
Ульрик попытался вспомнить. Было какое-то чужое слово.
— Валемин твое имя. Или что-то в этом духе.
— Ты не можешь вспомнить поточнее?
— Может быть, он сказал «Валентин». Или нет, что-то вроде «Вальгемин».
— А не мог он сказать «Вагельмин»? — не отставал священнослужитель. — Это эльфийское имя.
— Да, это тоже могло быть. Но я уже толком не помню. — Ульрик запнулся. — Но ведь в этом нет никакого смысла. Это существо совершенно точно не было эльфом! Так почему у него должно быть эльфийское имя?
— Эльфы совершают много странных поступков, мальчик. У меня на родине их считают злыми духами из другого мира. Правда это или нет, но одно ясно точно: нам, людям, никогда не понять, чего хотят эльфы. Они слишком сильно отличаются от нас.
Эти разговоры Ульрику не понравились. Эмерелль спасла жизнь ему и Хальгарде, а Олловейн был его другом. Нет, они точно не злые духи.
— А что, кстати, случилось с кольчугой, которую носил Гундар? Его похоронили в ней?
— Нет. Это ведь дар Лута. Мы храним кольчугу у алтаря Ткача Судеб.
— А можно мне посмотреть? — Жюль казался напряженным. Каким бы милым ни был священнослужитель, с ним все же что-то было не так.
— Ты ведь говорил, что не веришь в Лута. Думаю, тебе не стоит ходить к его алтарю. Это может рассердить Ткача Судеб.
Священнослужитель вздохнул и покачал головой.
— Как хочешь. Я был готов к тому, что ты откажешь. Вероятно, там и смотреть нечего. Возможно, кольчуги вообще не существует.
— Ты хочешь назвать меня лжецом? Думаешь, я выдумал эту историю?
Жюль успокаивающе поднял руки.
— Я думаю, что тебе довелось пережить много страданий, мальчик. Это может смутить разум.
— Со мной все в порядке, — возмутился Ульрик. — Я рассказал правду!
