– Ты совсем сдурел тут, с коровами и троллями! – с презрением и оттенком жалости сказала она. – Протри глаза!
Незнакомец поднес к глазам сжатые кулаки и старательно протер. Хёрдис фыркнула, потом подумала и захохотала во весь голос. Совсем дурак!
– Ты одичал хуже тролля! – воскликнула она, отсмеявшись. – Ты что, так давно не видел женщин?
– Да, – кивнул незнакомец, тараща на нее протертые глаза. – Давно. Очень давно. А ты…
– Я из усадьбы Кремнистый Склон! – как ребенку или даже животному, стала втолковывать ему Хёрдис. – Мой отец – Фрейвид хёвдинг, он ищет своих коров. Они там, в пещере, да?
– Да, – сказал незнакомец и помрачнел.
– Тебе придется их отдать, – строго сказала Хёрдис. – И не вздумай со мной спорить.
Незнакомец поморгал, потом подошел к ней. Хёрдис насторожилась и на всякий случай отступила на шаг. Незнакомец остановился, рассматривая ее. Вблизи он показался Хёрдис еще выше ростом и еще крепче, чем в полумраке пещеры.
– Отдай коров, – повторила она.
Он как будто плохо ее понимал. Сколько же лет он прожил один, избегая людей? Тут немудрено забыть и человеческую речь, и даже то, как выглядит женщина.
– Они твои? – спросил чернобородый.
– Конечно, мои! – без тени сомнения подтвердила Хёрдис. – Не твои же. И учти: если ты не захочешь их вернуть, то я вызову из моего огнива молнию! – пригрозила она. – Прямо на твою тупую голову!
– Не надо! – Незнакомец затряс нечесаной головой, и Хёрдис обрадовалась, что хоть чем-то его проняла.
Он поднял на нее глаза, и взгляд его был восхищенным и одновременно умоляющим. Хёрдис даже стало неловко: так на нее никогда никто не смотрел.
– Я отдам коров, – сказал незнакомец.
Повернувшись, он ушел в пещеру, а Хёрдис осталась на площадке перед входом, немного растерянная и недоумевающая. Таких диких людей ей еще не приходилось встречать. Ее вдруг окружило, словно туманное облако, странное ощущение, как будто все вокруг ненастоящее и сама она всего лишь во сне видит, что стоит перед какой-то пещерой, ищет каких-то коров, пожри их тролли, разговаривает с каким-то беглым рабом в медвежьей шкуре. А на самом деле она сейчас спит где-нибудь далеко, в том же лодочном сарае, где ее заперли и оставили на съедение фьяллям.
Незнакомец вышел из пещеры, неся на плечах одну из коров. Ноги коровы свешивались по обе стороны его головы.
Хёрдис отшатнулась и невольно вскрикнула. Нет, это точно сон! Чернобородый придурок волок на себе корову без заметных усилий, дышал ровно, шагал уверенно. Выйдя из пещеры, он потоптался, вопросительно посмотрел на Хёрдис, как будто ждал, что она возьмет у него ношу.
– Поставь, – еле шевеля губами, сказала она.
Незнакомец послушно опустил корову на каменистую землю. Посмотрев на Хёрдис – довольна ли она? – он повернулся опять к пещере, и она подумала: сейчас он так по одной будет выносить ей всех остальных.
– Я знаю, кто ты такой, – сказала она.
Незнакомец обернулся. Его густые черные брови двинулись вверх-вниз, на низком лбу прорезались две глубокие продольные морщины.
– Кто? – с тревогой спросил он.
– Ты – сломавшийся берсерк, – сказала Хёрдис, как будто думая вслух.
Она таких не встречала, но слышала рассказы о сломавшихся берсерках, людей, страшнее которых нет на свете. Берсерк умеет доводить себя до исступления, и тогда его сила и быстрота возрастают многократно, а чувства страха и боли исчезают. Берсерки могут сражаться со стрелой в спине и руками разрывать противника на части. Но однажды боевое исступление перехлестнет пределы, разъяренный дух сметет преграды и умчится прочь, чтобы никогда не вернуться в тело. С ним улетает и разум, а берсерк остается, вялый и обессиленный, лишенный памяти, а нередко и речи. Со временем он снова научится попадать ложкой в рот, но проку от него отныне не будет никакого, и все вокруг станут бояться его, как оборотня. Однажды уснувшая сила взыграет, и берсерк в бессмысленной неосознанной ярости перебьет все и всех, до кого сможет дотянуться. И убить его будет нелегко. Понятно, что таких обычно прогоняют от жилья, и они вынуждены уходить в горы, перебиваясь, как сумеют.
