– Фрейвид Огниво был очень смел и умен, – сказал Стюр, как будто говорил на поминальном пиру. – Он только забыл пословицу, что ложь сама дает лжецу по шее.
– А нам не стоит забывать о мести! – поспешно сказал Грим ярл и посмотрел на Ингвиль. – У него осталась дочь. И я не думаю, что она нас простит. Она заставит своих детей мстить.
– Я же обещал ее в жены Аслаку Облако, если вы докажете мне вашу верность, – сказал Стюр, тоже поглядев на Ингвиль. Ее бледное от ужаса лицо не наводило на мысли о мести. – Она выйдет за него, и ее дети не будут мстить своей же родне.
– Я не хотел бы брать ее в род! – Грим беспокойно тряхнул головой. – Я готов доказывать тебе мою верность, конунг, как ты захочешь. Но эта женщина не нужна нам в доме! Я знаю этих, из Кремнистого Склона. Все их женщины – ведьмы! Это сейчас она такая тихая! А потом она опомнится и как-нибудь ночью зарежет Аслака и подожжет нашу усадьбу! Хорошо еще, если перед этим она не накормит его сердцами их собственных детей![37]
Стюр конунг с презрением покосился на Грима: напасть сзади на Фрейвида он не побоялся, но перед угрозой женской мести струсил. Впрочем, Грим всегда был трусоват. Все эти Лейринги таковы – горазды только кричать, будто чайки над отбросами. А как дойдет до честного звона мечей – разлетаются в мгновение ока. Потому-то Виги и не был отдан на воспитание в их род – Стюр надеялся, что Фрейвид Огниво сумеет передать воспитаннику часть своей твердости. Но, увы, властолюбивый хёвдинг предпочел воспитать послушного исполнителя своих замыслов. – Я вижу, тебе не знать покоя, пока она жива, – обронил Стюр.
Грим опять тряхнул головой. Фрейвид так подчеркнуто выставлял законную дочь своим единственным ребенком, что о существовании еще троих его детей не вспомнил даже Грим, неоднократно видевший и Хёрдис, и Асольва, и Хара. В его глазах Ингвиль была последней, но очень опасной неприятностью, оставшейся от Фрейвида Огниво.
– Не пачкайте ваше оружие еще раз, – сказал вдруг Сиггейр. С самого начала он впервые напомнил о себе, и конунг с ярлом повернулись к нему. – Не берите на себя еще одного убийства. Перед людьми ты можешь объяснять это как хочешь, конунг, но Однорукого Аса не обманешь – это было убийство. И убийство в доме бога. Конечно, Тюрсхейм не роща Бальдра, где вражда запрещена, но Однорукому это не понравится. Ты послал Фрейвида в палаты Одина, но можешь искупить свою вину перед Тюром, если отдашь девушку ему.
– Ты хочешь, чтобы я принес его дочь в жертву Тюру? – переспросил Стюр.
Сиггейр кивнул, и конунг задумался. На его памяти тоже не случалось человеческих жертвоприношений, к тому же дочь Фрейвида была молода, хороша собой и унаследовала огромное состояние. Он мог бы отдать ее кому-то из верных людей или даже взять побочной женой, вместе со всем имуществом убитого хёвдинга. Но он встретил ее взгляд и переменил решение. Из древности дошло немало страшных саг о том, как женщина мстила убийцам родичей, даже если сама была связана с их родом замужеством и детьми. А эта молчаливая красотка как раз из тех, кто способен повторить все подвиги Сигне и Гудрун! Нет уж, ночной покой тоже чего-то стоит. А ее богатства и так не уйдут.
А Одд тоже не терял времени.
– Сейчас не время плакать и взывать к богам! – жестко сказал он, склонившись к уху Ингвиль и крепко сжав свободной рукой ее плечо. Он видел, что девушка еще не опомнилась от потрясения, и хотел направить ее волю в нужное русло. – Твой отец убит, и у тебя нет иных защитников, кроме меня, а меня не хватит надолго. У тебя остался один только Хродмар сын Кари. Ты должна увидеть его. Прямо сейчас! Ты сможешь это сделать!
С трудом понимая, чего он от нее хочет, Ингвиль повернулась и слабо покачала головой. Сейчас она не могла ничего!
– Ты сможешь! – требовательно и злобно прошипел Одд, и змеиный взгляд его обычно спокойных глаз пронзил Ингвиль насквозь. – Ты сможешь! Куда ты денешься – ведь у тебя больше нет никого в целом мире! Тебе никто больше не поможет! Или он – или смерть! Зови его, ну! Вспомни о нем, думай о нем! Быстрее, ярче! Вспомни все самое-самое! Так нужно!
