Так вот! 24 мая 1945 года на кремлевском приеме в честь победы над гитлеровской Германией Сталин произнес свой знаменитый тост: «За русский народ!»[11]
Это тем более удивительно, что с приходом к власти большевиков слово «русский» было явно не в чести и ассоциировалось скорее с ленинским «великорусским шовинизмом». Считалось, что главное — интернационализм. Что век наций уходит в прошлое. И хотя такое понятие, как «новая историческая общность — советский народ», не было еще зафиксировано официально, подданные «красной империи» все более полагались людьми советскими.
Но вернемся к приему в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца. Место проведения торжества было выбрано не случайно, поскольку Георгиевский зал всегда ассоциировался с чествованием многих поколений людей, честно служивших России и отличившихся в сражениях за нее. В дореволюционной России это был главный церемониальный зал Кремля. Во второй половине 30–х годов XX века эта традиция возродилась: здесь руководители большевистской партии и советского правительства принимали представителей военной элиты — участников парадов на Красной площади и выпускников военных академий РККА. Число гостей могло достигать от нескольких сотен до полутора–двух тысяч человек.
На майском приеме 1945 года присутствовало фактически все руководство Советского Союза. Среди приглашенных были командующие фронтами и всеми родами войск, выдающиеся советские полководцы и военачальники, разгромившие фашистские орды в Великой Отечественной войне.
Много здравиц было произнесено на этом приеме. Тосты поднимали за красноармейцев и краснофлотцев, офицеров и генералов, адмиралов и маршалов. И конечно же за самого «дорогого товарища Сталина», который, по словам второго человека в стране Вячеслава Молотова, «руководил и руководит» всей борьбой и привел «к великой победе, не виданной в истории».
Вниманием не обошли и «великую партию Ленина — Сталина» и ее штаб — Центральный комитет. Были оказаны почести тем, кто выиграл битву с врагом, ведшим против нас войну на полное уничтожение, а также деятелям науки и искусства.
Звучали здесь здравицы и за дружбу народов. Благо был повод, поскольку 20 мая 1945 года в Москву прибыл эшелон с углем — подарок от польских горняков. И Молотов, предложив выпить «за демократическую, дружественную Советскому Союзу Польшу», высказал пожелание, чтобы советско–польская дружба стала примером для других славянских народов. (Где она сейчас, эта дружба?) В ответ члены польской делегации подошли к столу президиума и спели польскую заздравную песню.
Не забыли отдельно отметить и «всесоюзного старосту» М. И. Калинина, который был на тот момент болен и которого Сталин назвал Президентом. Да–да! Так и провозгласил: «За нашего Президента, за Михаила Ивановича Калинина!» Так что Горбачев был не первым Президентом Советского Союза. Во всяком случае, если судить по стенограмме данного действа.
Не обошли вниманием также командующих войсками Красной Армии, военачальников старшего поколения (Ворошилова, Буденного, Тимошенко), командующих Военно–морского флота. Причем командующему Тихоокеанского флота адмиралу И. С. Юмашеву Сталин лично пожелал «успеха в возможной войне», поскольку СССР готовился к началу боевых действий против Японии. Одним словом, никто не был забыт на этом приеме.
Пожалуй, один лишь Н. С. Хрущев, будущий правитель СССР, не был удостоен отдельного упоминания. Сталин не смог простить ему причастность к тяжелейшему поражению Красной Армии под Харьковом в 1942 году. Знал бы тогда «великий вождь», что именно Хрущев сменит его на советском Олимпе…
И вот прием подходит к концу. Все уже изрядно выпили. Всех отметили. А кого обошли вниманием — на то были свои причины. Теперь настало время последнего тоста. Самого важного и самого главного. Как бы подводящего черту всему, что было сказано и сделано.
Слово взял Председатель Совета народных комиссаров Верховный главнокомандующий И. В. Сталин. Он предложил поднять бокалы за русский народ. Не за советский. Не за интернационал. Не за всемирную революцию. А именно за русский народ.
