Между тем в жизни Джоанны, помимо Гарри Поттера, были и другие заботы. Она придумала мальчика-волшебника еще три с половиной года назад, а написала всего три главы, значит, вряд ли мысли Джоанны были полностью поглощены Гарри.
Джоанна, которая считала себя независимой, образованной женщиной, не желала быть обузой для сестры и друзей. Немного пожив у Ди и успокоившись, она нашла себе другое временное жилье. Ее новая жизнь стала напоминать жалкое, нищенское существование, на которое Томас Харди обрек своих героев — Майкла Хенчарда, мэра Кастербриджа или Тесс из рода д’Эбервиллей. «Никогда не думала, что все может быть так плохо, — рассказывала Джоанна в интервью газете «Гардиан». — Я даже представить себе не могла, что когда-нибудь одна, с ребенком на руках окажусь в неотапливаемой квартире, где полно мышей. И я злилась на себя, поскольку понимала, что нельзя растить дочь в таких условиях».
Помимо нищеты, Джоанне пришлось столкнуться еще с одним кошмаром — бюрократией. 21 декабря 1993 г. она обратилась в Отдел социального обеспечения на Коммершл-стрит округа Лейт. Ей пришлось заполнять кучу анкет, чтобы подать заявку на получение государственных дотаций и пособия по социальному обеспечению. Она до сих пор с содроганием вспоминает муки унижения, которые пережила, рассказывая твердолобым чиновникам о своих несчастьях: «Сначала нужно было пройти собеседование и доложить всем и каждому, почему я оказалась на мели, без денег и без мужа. Я понимала: им хотелось заставить меня ощутить собственную жал- кость и никчемность, хотя я чувствовала себя так и без их стараний».
Награда за все эти унижения составляла 69£ (103,50$) в неделю, на которые ей полагалось кормить и одевать себя и ребенка и оплачивать коммунальные услуги. Одним из рождественских подарков, полученных Джоанной от друзей в том году, был альбом «REM». Она снова и снова проигрывала композицию «Everybody Hurts». Наконец она больше не смогла выносить мышиную возню за плинтусами и решилась на отчаянный шаг: заняла 600£ (900$) у Шона Харриса — своего «верного друга на все времена», который один из немногих ни разу не подвел и не предал Джоанну. Но все ее надежды на быстрый переезд в лучшие жилищные условия рухнули. В поисках съемной квартиры она обзвонила десяток эдинбургских агентств недвижимости, но везде ей было отказано в услугах. Эта проблема всплыла в памяти Джоанны, когда она начала заниматься благотворительной деятельностью и предложила свою помощь организации по делам неполных семей. «На том конце провода равнодушные голоса неизменно отвечали: «Извините, мы не сдаем квартиры людям, живущим на государственное пособие».
Джоанна уж совсем было отчаялась, когда одна служащая, то ли пожалев ее, то ли чтобы побыстрее от нее отделаться, согласилась показать ей несколько квартир. «Я уловила в ее голосе некоторую нерешительность, — вспоминает писательница, — и принялась говорить так быстро, что она, наверное, с трудом понимала, о чем речь». В тот же день Джоанна сняла квартиру — немеблированную, с одной спальней, в доме номер семь по Саут-Лорн-Плэйс округа Лейт, в одном из самых старых кварталов Эдинбурга. Начало было положено. Сестра и эдинбургские знакомые одолжили ей кое-какую мебель, и они с Джессикой въехали в свой новый дом, где им было суждено прожить следующие три года и где наконец-то была завершена рукопись «Гарри Поттера и философского камня».
Лейт не самый плохой округ Эдинбурга. Если бы Джоанна стояла на очереди в муниципалитете, ее наверняка разместили бы в каком-нибудь захудалом районе вроде Мюирхауса, где процветает преступность и наркомания — известные проблемы большого города. Когда Джоанна поселилась в Лейте, в районе велась реставрация зданий, в частности вдоль набережной, где открывались новые бистро и бары. Так называемый Берег (Shoar), теперь один из самых фешенебельных кварталов Эдинбурга, находился всего в миле от нового дома Джоанны. Но для нее — все равно что на Марсе.
Джоанна и Джессика жили на первом этаже типового четырехэтажного здания, где было восемь квартир. Если выйти из дома и посмотреть налево, взгляд упирается в точно такой же серобурый корпус. Тот же самый вид открывался впереди, а также справа. Во дворе — запущенный палисадник с коричневым лакированным столом и скамьей. Посидеть есть где, да кто же захочет? Уж конечно, не ищущий вдохновения писатель. На улице кругом — одни старики, издавна жившие в Лейте, а теперь селившиеся в приютах для престарелых под бдительным надзором местного муниципалитета. За углом, на Лорн-стрит, находилась благоустроенная начальная школа, куда пошла Джессика, когда ей исполнилось пять лет.
