Конечно, он был принят в Ясной Поляне с обычным радушием, его угощали охотой, и Иван Сергеевич не ожидал, что надежда его не оправдается.
Но Л. Н-ч наотрез отказался участвовать в торжестве.
Зная душевное состояние Л. Н-ча в то время, мы легко можем понять причину этого отказа.
Но Тургенева этот отказ так поразил, что, когда после Пушкинского праздника Ф. М. Достоевский собирался приехать из Москвы к Л. Н-чу и стал советоваться об этом с Тургеневым, тот изобразил настроение Л. Н-ча в таких красках, что Достоевский испугался и отложил исполнение своей заветной мечты. И другого случая посетить Л. Н-ча Достоевскому не представилось, а в следующем году его не стало (*).
(* Литер, приложение "Нивы", 1906 г. "Тургенев и Толстой". П. А. Сергеенко. *)
В июле того же года Л. Н-ч писал, между прочим, Фету:
"...Теперь лето, и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от жизни и забываю свою работу. Нынешний год долго я боролся, но красота мира победила меня. И я радуюсь жизни и больше почти ничего не делаю".
Осенью его критическая работа возобновилась. В августе его посетил Н. Н. Страхов и так сообщает своему другу Данилевскому об этом посещении:
"...В Ясной Поляне, как всегда, идет сильнейшая умственная работа. Мы с вами, вероятно, не сойдемся в оценке этой работы, но я удивляюсь и покоряюсь ей, так что мне даже тяжело. Толстой, идя своим неизменным путем, пришел к религиозному настроению; оно отчасти выразилось в конце "Анны Карениной". Идеал христианина понят им удивительно, и странно, как мы проходим мимо Евангелия, не видя самого прямого его смысла. Он углубился в изучение евангельского текста и многое объяснил в нем с поразительною простотой и тонкостью. Очень боюсь, что, по непривычке излагать отвлеченные мысли и вообще писать прозу, он не успеет изложить своих рассуждений кратко и ясно; но содержание книги, которую он составит, истинно великолепно".
В сентябре Л. Н-ч коротко извещает Фета:
"...Что ваш Шопенгауэр? (перевод). Я жду его с большим интересом. Я очень много работаю".
Серьезное религиозное настроение Л. Н-ча того времени не совпадало с настроением его семьи.
Зимой 3 февраля 1881 г. Соф. Андр. пишет своей сестре:
"...Левочка совсем заработался, голова все болит, а оторваться не может. Его и всех нас ужасно поразила смерть Достоевского. Только что стал так известен и всеми любим, как умер. Левочку это навело на мысль о его собственной смерти, и он стал как-то сосредоточеннее и молчаливее". (*)
(* Архив Т. А. Кузминской. *)
В тот же день Соф. Андр. пишет своему брату:
"...Если бы ты знал и слышал теперь Левочку. Он много изменился. Он стал христианин самый искренний и твердый. Но он поседел, ослаб здоровьем и стал тише, унылее, чем был. Если бы ты теперь послушал его слова, вот когда влияние его было бы успокоительно твоей измученной душе".
Дневник Л. Н-ча того времени, или, вернее, записная книжка, наполнен беглыми заметками о разных посетителях Ясной Поляны, а также встречаемых им на своих прогулках странниках, богомольцах, просителях о разных нуждах соседних крестьян и изредка о посетителях круга его знакомых. Эти заметки перемежаются личными рассуждениями и мыслями Л. Н-ча, отзывами о газетных статьях. Вот образцы этих заметок.
1 мая. Солдат-старик из кантонистов, портной. "Бог привел двух расстрелять. - Значит, закон есть. Прежде засекали насмерть, а теперь нельзя. Такой закон нашли".
5 мая. Вчера разговор с В. И. о самарской жизни. Семья - это плоть. Бросить семью - это второе искушение - убить себя. Семья - одно тело. Но не поддавайся третьему искушению, служи не семье, но единому богу. Указатель того места на экономической лестнице, которое должен занимать человек. Она плоть, как для слабого желудка нужна легкая пища, для избалованной семьи нужно больше, чем для привычной к лишениям.
6 мая. Старик Рудаковский. Улыбающиеся глаза и беззубый милый рот. Поговорили о богатстве. Недаром пословица: "деньги - ад". Ходил спаситель с учениками. "Идите по дороге, придут кресты, налево не ходите, там ад"... Посмотреть, какой ад. Пошли. Куча золотая лежит. "Вот, сказал ад, а мы нашли клад". Пошли добывать подводу. Разошлись и думают: делить надо. Один нож отточил, другой пышку с ядом испек. Сошлись, один пырнул ножом - убил, у него пышка выскочила, - он съел, оба пропали.
