Мы с Жюльеттой смотрели, как он садится в машину с папой и мамой – они провожали его на аэродром.
– Ты только представь себе, – сказала сестра, – мы будем жить в Нью-Йорке, а его, бедного, отправляют в Бельгию, все равно что в тюрьму.
– Есть на свете справедливость, – процедила я сквозь зубы.
Жюльетте было десять с половиной лет, и она была моим кумиром. На вопрос, кем она хочет стать, когда вырастет, она отвечала: «Феей». Да она и уродилась самой настоящей феей – у кого еще может быть такое обворожительное личико! Заветной мечтой ее было отрастить самые длинные в мире волосы. Как же не любить всеми силами души существо с такими высокими помыслами!
Я ликовала: отныне рядом со мной будут мама, чья небесная красота не поддается описанию, чудо-сестра, королева эльфов, и прекрасная незнакомка Инге. Будет еще папа, моя опора и защита, и не будет старшего брата. Все это немыслимое счастье называлось Нью-Йорк.
Нью-Йорк, город, начиненный скоростными лифтами, на которых я не могла накататься; город буйного ветра, который иной раз дул так сильно, что я чуть не взлетала воздушным змеем к верхушкам небоскребов; город, где есть все, что пожелаешь, город роскошеств, излишеств и самых вычурных прихотей; город, выталкивающий сердце из груди в висок, под пистолетное дуло императива: «Наслаждайся или сдохни!»
Я наслаждалась. Целых три года, каждую секунду кровь в моих жилах пульсировала в бешеном ритме нью-йоркских улиц, по которым валят толпы людей, озабоченно спешащих неизвестно куда. Я шла с ними, туда же, куда они, так же бесстрашно и бесшабашно.
Я не пропускала ни одного высотного здания: влезала на еще не рухнувшие башни-близнецы, на Эмпайр-стейт-билдинг и на непревзойденный Крайслер-билдинг. Некоторые расширялись книзу, как юбка-клеш, отчего у города была умопомрачительная поступь.
Посмотришь сверху вниз – захватывает дух. Снизу вверх – кружится голова.
В Инге было метр восемьдесят росту. Женщина-небоскреб. Я шагала по Нью-Йорку, вцепившись в ее руку. После своей бельгийской деревни она поражалась всему, что видела вокруг. Ньюйоркцы, хоть им к великолепию не привыкать, оборачивались вслед этой статной красотке, а я оборачивалась вслед им и показывала язык: «Это меня, меня, а не вас, она держит за руку!»
– Вот это, я понимаю, город, как раз для меня! – говорила Инге, глядя по сторонам блестящими глазами, и была права: город-гигант был ей родным. Место рождения – чушь! Не могла родиться в какой-то дыре в бельгийских восточных кантонах девушка, ростом и стройностью так подходящая к Крайслер-билдингу.
Однажды, когда мы гуляли по Мэдисон-авеню, нас бегом догнал какой-то человек и сунул Инге свою визитку: он набирал манекенщиц в агентство мод и предложил ей прийти на фотопробу.
– Раздеваться? Ни за что! – отрезала Инге.
– Если боитесь, возьмите с собой хоть вот эту девчушку, – сказал агент.
Этот аргумент внушил Инге доверие, и через два дня мы с ней пошли в студию, где ее причесали, накрасили, общелкали в разных позах и, кроме того, научили ходить по подиуму.
Я смотрела на нее с восхищением. Меня похвалили: умница, так хорошо себя ведет, в жизни не видели такого тихого, скромного ребенка. И немудрено: я сидела, сраженная этим парадом красоты.
Родители словно обезумели. Вырвавшись после трех лет маоистского застенка на раздолье капитализма, они совсем разошлись. Лихорадка не отпускала их ни на минуту.
– Будем выезжать каждый вечер, – решил отец.
Надо было все увидеть, все услышать, все испробовать, всего поесть и попить. Нас с Жюльеттой брали с собой. После концертов или мюзиклов шли в ресторан и заказывали великанские бифштексы, а потом отправлялись в кабаре и слушали эстрадных певиц, попивая бурбон. Родители решили приодеть нас сообразно обстоятельствам и накупили синтетических мехов. Мы с Жюльеттой вели роскошную жизнь: пьянея, кутались в боа и целовались с живыми омарами через стенку аквариума.
Однажды мы пошли смотреть балет, и я вдруг увидела, как человеческое тело может само собой, без всяких снарядов взлетать на воздух. В тот же вечер мы с сестрой открыли в себе призвание прима-балерин. Нас немедленно записали в лучшую балетную школу.
