Командор отвернулся от барахтавшегося на полу рядового и вздохнул.
– Каким одиноким чувствуешь себя на вершине власти, – пробормотал он. – Взгляните в окно, рядовой. Что вы видите?
– Звезды, сэр, – отвечал Билл. – Из этой дыры больше ничего и не увидишь.
– Звезды, говорите? Что ж, такому близорукому тупице, как вы, наверное, и не дано видеть ничего, кроме звезд. Но я вижу там славу! Да, славу – и борьбу! Великое противостояние человечества и чинджеров. Жестокие битвы, изобилующие славными подвигами и героическим самопожертвованием. Каждый день смотреть в глаза смерти, выполнять свой долг, подвергать испытанию свое мужество – ведь верно?
– Так точно, сэр, – отвечал Билл, от души надеясь, что ничего подобного ему не предстоит.
– Превращать мальчиков в мужчин, девушек в женщин, трусов в героев, кошек в собак. Только перед лицом смерти ощущаешь всю полноту жизни. Конечно, кое-кому в силу обстоятельств приходится оставаться в тылу, чтобы обслуживать тех, кто сражается на передовой. Без нас, интендантов, нашим доблестным воинам не устоять перед противником. Возьмите хоть туалетную бумагу – вы, рядовой, когда-нибудь задумывались о том, какое стратегическое значение она имеет?
– Никак нет, сэр, – отвечал Билл, и ему уже не в первый раз пришла в голову мысль: а все ли дома у командора?
– Завезем слишком много туалетной бумаги – и им придется выбрасывать за борт боеприпасы или топливо, чтобы освободить для нее место. Завезем слишком мало – и они вместо того, чтобы драться, будут тратить все свое время на поиски заменителей. Из-за туалетной бумаги мы можем проиграть войну. Подумайте, мой сын, – целая грандиозная операция может кончиться неудачей из-за того, что им пришлось освобождать место для туалетной бумаги!
Билл подумал и решил, что у командора, должно быть, и впрямь не хватает шариков.
– Принимая решение об отгрузке туалетной бумаги, командир берет на себя огромную ответственность. Стоит чинджерам подсунуть нам хоть одно подложное требование на нее, и дело может кончиться истреблением всей нашей армии.
Билл кивнул, уже твердо убежденный, что у командора на чердаке не все ладно.
– Подумайте, какое значение имеет каждый десятичный знак. Стоит поставить не туда запятую… Послушайте, что у вас с ногой? Это не вы тот идиот, который постоянно здесь у меня что-нибудь ломает?
– Доктору Кромсайту нужна новая дверь, – поспешно сказал Билл. – И еще он велел передать вам вот это.
Командор Кук взял записку и принялся читать ее, сокрушенно качая головой и недовольно шевеля губами, когда ему попадалось трудное слово.
– Меня, наверное, нужно числить больным, – продолжал Билл, не теряя времени даром. – Лучше всего мне отлежаться как следует, пока ступня не отрастет снова, а на это, к сожалению, может понадобиться изрядное время.
Командор нахмурился.
– В моей части нет места солдатам-инвалидам. Чего доброго, вы будете думать только о своей почке и отгрузите слишком много туалетной бумаги нашим частям, которые мужественно сражаются на передовой, а из-за этого презренные чинджеры, того и гляди, возьмут верх.
– Да, мне лучше всего отлежаться, – вкрадчиво подтвердил Билл с искренней надеждой. – Это, конечно, для меня большая жертва – не участвовать в боевых действиях бок о бок с товарищами, но я заставлю себя лежать спокойно, стисну зубы и как-нибудь удержусь.
– Что-то мне не нравятся эти разговоры о том, чтобы лежать спокойно. Есть в них что-то подрывное. Попробуйте предложить что-нибудь еще, – сказал командор. – Что-нибудь более подходящее для честолюбивого идиота вроде вас.
– Я мог бы сидеть и пересчитывать коробки, когда их будут грузить, – тут же нашелся Билл. – Я здорово считаю.
– Нет. Пожалуй, я переведу вас в ВП.
– Куда-куда? – переспросил Билл.
– В военную полицию, кретин, – сказал командор. – Завтра в спасательную операцию отправляется «Баунти» с командой из отъявленных уголовников. Им нужен военный полицейский. Вы официально объявлены Героем Галактики – это как раз то, что нужно, чтобы держать их в руках.
– Прошу прощения, сэр, но я думаю, что особой необходимости во мне там не будет. Двигатель Блотера позволяет прибыть на место мгновенно. Мне просто нечего будет делать.
