С другой стороны, вполне возможно, что конформистская реплика Михея была просто насмешкой над всем этим до крайности нелепым ритуалом. Ахав и Иосафат «сидели каждый на седалище своем, одетые в царские одежды, на площади у ворот Самарии, и все пророки пророчествовали пред ними». Нет, вы только представьте себе эту сцену! В любом случае пророчество Михея удивило всех, а особенно Ахава, который решил выговорить ему за такое поведение. «Еще и еще заклинаю тебя, чтобы ты не говорил мне ничего, кроме истины во имя Господа». Это показывает, какого мнения на самом деле Ахав был о придворных пророках, а также, что от Михея-то он ждал правды.
Тут Михей собирается с духом и выкладывает слова Господа. Он ничего не говорит о том, кто будет победителем, а сосредотачивается только на одном моменте: Ахав на этой войне погибнет. Реакцию Ахава предвидеть нетрудно — я же говорил! Он оборачивается к Иосафату: «Не говорил ли я тебе, что он не пророчествует о мне доброго, а только худое?» Само пророчество Ахава словно бы и не интересует. Он зол, что пророк посмел не согласиться с ним. Однако пророчество все же как будто попало в цель, как мы убедимся позднее.
Теперь Михей оборачивается к придворным пророкам и обрушивается на них. Он объявляет, что их лжепророчество — хитрость Бога, и цель его — толкнуть Ахава на войну, чтобы там он нашел смерть. Седекия, сын Хенааны, возмущен. Он снова надевает свои железные рога, подходит к Михею и бодает его в щеку. Подтекст: вот что бывает, когда ты плюешь на консенсус. Однако Седекией, возможно, двигала не только нетерпимость. Гильдию улыбчивых пророков, пожалуй, просто мучило опасение, что позиция Михея угрожает их синекурам.
И вот тут-то Михей, сын Иемвлая, неизвестный пророк, доказывает, что он скроен из того же материала, что и все великие пророки. Он доказывает, что достоин быть коллегой Иеремии, Амоса и Илии, которые подвергались гонениям от власть имущих за свои неортодоксальные мнения.
Несмотря на то что он один среди сотен врагов, несмотря на то что за свои верования он может поплатиться жизнью и ему это известно, несмотря на великий соблазн напророчить что-нибудь хорошее и тем спасти свою шкуру, Михей отказывается отречься от своих слов. Ахав повелевает бросить его в темницу, где его будут кормить «скудно хлебом и скудно водою, доколе я не возвращусь в мире». Мужественный пророк не устрашен. «Если возвратишься в мире, — говорит он, — то не Господь говорил чрез меня».
Ахав отправляется на войну. Вопреки его внешнему пренебрежению к жуткому пророчеству, оказывается, он встревожен. Он решает не надевать в сражение свои царские одежды, чтобы не стать мишенью сирийских лучников. Тем не менее пророчество Михея сбывается: случайная стрела поражает грудь Ахава сквозь швы лат.
Ахав не принадлежит к числу популярных библейских царей. Его досье не слишком благоуханно. И все же он достоин памяти из-за благородства, которое он проявил в свой последний день. Смертельно раненный, он продолжает стоять в колеснице во главе своих воинов, чтобы поддерживать их боевой дух. Кровь из раны лилась в колесницу, пока вечером он не умер.
К концу главы испытываешь неприятное разочарование, потому что автор текста не озаботился сообщить нам, что произошло с Михеем, нашим героем, после его заточения. Был ли он казнен, потому что его пророчество сбылось? Стал ли он героем, вернувшись в свою деревню, потому что сказал правду и остался жив? Может быть, его линчевала патриотическая чернь за то, что в военное время он подрывал дух армии и народа? Но хотя его конец и неизвестен, о нем всегда будут помнить как о воинствующем пророке. Интересно еще одно: хотя Ахав всю жизнь боролся с пророком Илиею, который презирал его за нарушение всех норм правосудия и морали, последняя его конфронтация была с безвестным пророком. Есть, говорят нам мудрецы, те, кто обретают негаснущую славу благодаря единственному своему поступку. И таким был Михей у ворот Самарии.
