Андрокл был христианином. А в те дни римляне устраивали гонения на христиан, и получилось так, что Андрокла схватили и привели в Колизей, где сражались гладиаторы и проводились состязания колесниц. Христиан разували и бросали прямо на арену, где они сражались с диким львом на потеху толпы, которой нравилось смотреть, как лев разрывает человека на кусочки и пожирает.
И вот Андрокла бросили на арену, тысячи зрителей смотрели на него с трибун и ждали, когда лев разорвёт его на маленькие кусочки и сожрёт. Подняли решётку, и на арену выпрыгнул огромный лев. Льва не кормили целых десять дней, и он был очень голоден, просто очень. Он надеялся славно попировать сейчас, разодрать этого христианина на мелкие кусочки и сожрать. Так что лев огромными прыжками помчался к Андроклу, с его огромных клыков стекала слюна, челюсти ходили ходуном, и вдруг он резко остановился. Просто замер на месте так резко, что по инерции проехал ещё немного вперёд. Тысячи людей смотрели на льва, а Андрокл даже не понял, что произошло, потому что закрыл глаза и возносил горячую молитву Богу. Он молился не о своём спасении, а о мужестве встретить смерть и остаться верным Господу и вознестись в рай.
Андрокл понял, что что-то изменилось, только когда почувствовал на своём лице огромный влажный язык льва, лев не собирался его есть, он облизывал ему лицо! Андрокл приоткрыл один глаз. Он плохо видел, потому что был весь в львиной слюне. Тогда он открыл второй глаз и увидел, что лев стоит с ним рядом, а слюна стекает с его высунутого языка прямо на песок. Андрокл снова закрыл глаза, а когда вновь открыл их и посмотрел на льва, то увидел в больших и умных львиных глазах, что он узнал его, и тут Андрокл понял, что это был тот самый лев, у которого он вытащил занозу из лапы.
Даже дикие звери способны любить, и могут быть признательны и благодарны, даже дикий зверь может отплатить добром за добро.
За Огастеса Уинтропа Скотта проголосовало 294 755 человек. За Энн Линн Мёрфи — на 3 024 человека больше. Разница между ними составила 0,005 процента. Но теперь мог быть назначен второй тур, и Энн Линн получила голоса всех выборщиков штата, всех четырех. Если посмотреть с точки зрения математики, всё было ещё проще: у Скотта было 267 голосов, у Мёрфи — 270.
Словом, всё благоприятствовало тому, чтобы Энн Линн Мёрфи стала следующим президентом Соединенных Штатов.
В три пятнадцать утра Ниоб растолкала меня.
— Она победила!
— Шутишь?
— Нет! Она победила.
— Я тебя люблю.
— Знаю.
— Ты счастлива?
Она кивнула, радость переполняла её.
— А что будет с нами? Ты действительно будешь со мной?
Она кивнула.
— Смотри лучше.
Я сел ровнее и уставился в экран. CNN говорили о победе Мёрфи.
— Fox не признает. Скажут, что ещё слишком рано что-то утверждать с определённостью. Скажут, что в трёх штатах надо провести полный пересчет голосов.
— Но ведь все признали, что она победила, — судя по голосу, Сьюзи была явно довольна. Но мне она показалась уставшей и измученной — она смотрела то на меня, то на Ниоб и ей явно не нравилось, что мы сидим так близко друг к другу.
— Скотт не станет произносить заключительную речь, — включилась в разговор Инга. — Выступит его представитель по связям с общественностью, ну этот такой весь из себя религиозный, вы его знаете, он ещё сказал, что сам Бог хочет, чтобы Скотт был президентом, такой лысый коротышка, который с удовольствием говорит с кем угодно, даже с собаками.
— Ага, понял о ком ты, — отозвался я.
— Ну да, он самый, он выйдет и скажет, что президент пошёл спать и решил, что утро вечера мудренее. А утром они скажут, что ещё слишком рано о чём-то говорить, что у них пока слишком мало данных.
— Мало ли?
— Да нет, конечно.
— Врут они, — голос Сьюзи по-прежнему звучал очень бодро, но на лице у неё была написана вселенская тоска.
— Она победила. Теперь они не смогут украсть у неё кресло. Не смогут и всё тут. О том, что она победила, знает весь мир. Мёрфи победила.
В 5:13 утра по восточному времени ещё была ночь. Стояла кромешная тьма. Небо было иссиня-чёрным, солнце ещё не позолотило даже самый его краешек. Впрочем, в крупных городах никогда не бывает по-настоящему кромешной тьмы.
