– Матвей Сергеевич! Да что вы! Что вы! - не своим голосом закричал Ваня, хватая Матвея Сергеевича за руку.
Пес заскулил. Гекса залаяла.
Матвей Сергеевич и Ваня боролись.
– Чего ты? - сердился Матвей Сергеевич. - Нам задание выполнять или нюни разводить? Это ж продовольствие! Два дня не ели. Силы нужны.
Ваня бессмысленно твердил:
– Это же собаки! Это же наши собачки! Они еще нужны будут.
Пес воспользовался промедлением и вырвался. Он отбежал на несколько шагов, но Гекса кинулась на него и стала яростно кусать. Пес завизжал и отбежал подальше.
Гекса прогнала от людей и остальных собак.
Михаил Иванович должен был рассудить Ваню и Матвея Сергеевича. Съесть или не съесть одну из собак?
– А ведь дойдем до острова, они еще какую нам службу сослужат, - сказал Михаил Иванович, просительно глядя на Матвея Сергеевича.
Тот упрямо покачал головой.
– Так и будет, - решительно сказал тогда Михаил Иванович. - Собак не тронем.
Матвей Сергеевич пожал плечами.
Ваня, словно не доверяя товарищу, стал просить у него нож.
– Зачем тебе? - рассердился Матвей Сергеевич. - Что я, дисциплины не знаю?
– Нет, - смутился Ваня. - Я просто так. Ну, дайте нож. Я лед буду сковыривать с проводов.
– Возьми, - с усмешкой сказал Матвей Сергеевич.
Ваня, чтобы оправдать свою просьбу, стал копаться омертвевшими пальцами в рации, скалывая ножом лед с проводов.
Внезапно бросив работу, он посмотрел на Матвея Сергеевича:
– Матвей Сергеевич… а лед… лед проводит электричество?
– Нет, - сердито отозвался механик.
– Вот и я тоже об этом подумал, - обрадовано сказал Ваня. Его глаза оживились. - Вот конденсаторы… Они подмочены и потеряли свои изоляционные свойства. А если их взять и просушить… Нет, не просушить, а как следует проморозить? Ведь это все равно, что просушить? А?
– Должно быть, так, - неуверенно сказал Матвей Сергеевич.
– Так что ж ты, братец, медлишь! - закричал обрадованный Михаил Иванович. - Давай пробуй, пробуй…
– Сейчас, - радостно отозвался Ваня.
– Давай сюда свою рацию. Становись на ветер, промораживай ее как следует!
В обледенелой одежде, стоя на пронизывающем ветру, старались люди проморозить и без того обледеневшую станцию.
Потом Ваня дрожащими руками попробовал настроиться.
В наушниках запищало.
Ваня обнимался с Матвеем Сергеевичем, забыв о недавней ссоре. Михаил Иванович торопил Ваню, требуя передать радиограмму.
И в бухте Рубиновой наконец получили эту радиограмму.
«Находимся в двадцати километрах от острова Ледникового. Связь была утеряна из-за подмокшей рации. Нарты провалились под лед. Стремимся выполнить задание…»
Радиограмма эта была получена на третьи сутки после потери связи. Арктика вздохнула облегченно. Не было ни одного полярника, который с тревогой не следил бы за эфиром, не спрашивал бы товарища за тысячи километров, что слышно о «них».
Никто не знал, чего стоило трем полярникам «выполнить задание».
Они уже не шли, а брели, шатаясь, падая и поднимаясь вновь. Из постромок они сделали веревку, и каждый обвязался ею вокруг пояса. Глаза плохо видели. В ушах стоял шум, как будто море вырвалось из-под льдов и билось о скалы.
Собаки бежали за людьми, но не приближались к ним близко. Верно, Гекса не позволяла.
И люди все-таки дошли.
«Поднимаемся на ледник острова Ледникового», - радировали они.
Люди не поднимались на ледник, а заползали на него, лежа на животах, связанные друг с другом постромками. Они ползли, стиснув зубы, зажмурив глаза от напряжения, кусая губы, в кровь раздирая о шершавый наст обмороженные щеки.
И все-таки добрались до вершины!
Надо было идти дальше. Теперь уже было недалеко.
Три шатающиеся фигуры пошли. Собаки в отдалении бежали за ними. Шерсть на их провалившихся боках торчала во все стороны.
Михаил Иванович по-прежнему шел первым, натягивая веревку. В руках он держал палку и не то опирался на нее, не то щупал дорогу, словно был слеп. И вдруг он… исчез…
Ваня дернулся вперед, упал. Матвей Сергеевич с размаху сел и, расставив свои длинные ноги, уперся ими в снег. Рацию, которая была у него в руках, он бросил и ухватился за нее, как за якорь.
Гекса метнулась вперед и стала лаять на провал в снегу.
