Тень Кота я, конечно же, задушил. И, представьте, вместе с ним мне удалось избавиться и от самого этого паршивца, забегавшего, что ни вечер, в мою квартиру. Пришлось только выдержать нелегкий разговор с тенями соседей... Но зато он больше не скачет по моим стенам. Выходит, и в этом он оказался прав: жизнь нашей тени прочно связана с жизнью тела. Самое забавное, что никто из окружавших меня людей и теней не заметил произошедшей со мной катастрофической перемены. А мне затруднительно было бы описать то, что со мной произошло. Я и сам не могу всего понять, тем более, что я лишился Кота. А может быть, иллюзией была вся моя прежняя жизнь в виде собственной тени? А может быть, я глупею - и действительно становлюсь своей собственной тенью? Я встаю утром с постели, поминая недобрым словом свои ночные труды, проковыриваю пальцами отверстия для глаз в окружающей меня тьме (края дырок так и остаются после этой операции чуть красноватыми) - и смотрю на Свет. Свет бывает разным: серым - в сумерках и утром, красновато-красным - от заката, желтым - от фонарей и от пожаров, тех, что раньше я почему-то никогда не замечал. Горят усадьбы, горят книги - их, теневые, ложные книги, а вместе с ними и наши, истинные...
Когда меня берет за горло тоска, я выхожу в яркий полдень из дому, старательно обходя завалы из камней, развороченных заборов, кроватей, шкафов, мешков с песком и всяческого хлама, забредаю на какую-нибудь площадь и ложусь на нагретую солнцем брусчатку. Не обращая внимания на насмешки, я старательно воображаю, что я распростерт под своею собственной тенью на камнях, что я - черен, что я - ну, совершенно бесплотен... Надо мной проходят люди, колышутся красные знамена, играет отвратительнейшая музыка и слышны какие-то хриплые возгласы. Вот мне уже чудится, что я совершил невозможное, но когда я открываю глаза, я вижу все тот же слепящий Свет. Впрочем, здесь кроется какая-то ошибка. Ведь все на самом деле не так. Я был и остаюсь собою, мне лишь КАЖЕТСЯ, что я - не я... Я вовсе не тень, а только вообразил, что зажил жизнью своей собственной тени. Надо совсем не так. Цель не в том, чтобы куда-то там переселиться, а в том, чтобы не видеть Света. И ради Бога, умоляю, не наступайте же на меня!
Февраль - март 1997
...Тень, например, обожала усаживаться прямо на шкуру Кота, подвернув под себя тень хвоста, и подолгу самым аккуратнейшим образом вылизывала свои лапы...
21 февраля - 2 марта
--------------------------------------------------------------
ПОКА ОНИ ЕЩЕ ТЕПЛЫЕ...
Я люблю эти сентябрьские вечера. То время, когда воздух еще не пропитался мрачной моросью и холод не стискивает ночами землю. Пройдет неделя-другая - и осень погибнет безвозвратно, так, что даже нахлынувшей вдруг невпопад жаре запоздавшего бабьего лета не по силам будет ее воскресить. Она только ускорит падение гиганта, что запутался в летящей по воздуху паутине, спотыкается в мокрых гниющих дырах под корнями орешника, в распавшихся грибницах и в остатках звонкой тишины, которая долго еще стоит в ушах после того, как журавлиная стая пронеслась над нашими головами... Я люблю и этот спокойный воздух, все его протоки, мягкие запахи и тонкие струи, которые не спутаны еще в клубок холодными ветрами октября; не тронутое гниением золото и кровь - ими расплачивается лето, с достоинством удаляясь вплоть до следующего безумного кутежа. В лесу, где никакому угрюмому дворнику еще не пришло в голову орудовать своей куцей метлой, можно без страха улечься на чешую из листьев, которые щекочут выбившийся из-под рубахи живот, а в жарких провалах древесного ствола, источенного короедами, конечно, можно, если поднапрячь фантазию и стать терпеливым, отыскать кое-какие небогатые запасы, сделанные белками на зиму. В сумерках, когда ровный гул, треск и стершиеся в прохладе запахи леса погружают тело в зыбкую, но ясную и трезвую атмосферу первых пропаж и немой тяжкой растерянности, хорошо думается обо всем, звезды сияют все ослепительнее, а Млечный Путь проявляется сквозь черноту, придавая небесам должный объем, и клубится так до той поры, пока не начнется восход чуть зеленоватой (и вогнутой как бы внутрь себя от этой ослепительной ясности) луны. В такие вечера хорошо сидеть вокруг маленького бездымного костра, разведенного на берегу озера. Озеро - темное, угасшее, покрытое ряской и обмелевшее от недавней жары - лежит неподвижным зеркалом под крылами, которые раскинул над ним Млечный Путь.
