Дэвид был в ужасе — на его глазах только что застрелили человека. Он заплакал, и, должно быть, громко, потому что Карл схватил его за плечо и сильно встряхнул.
— Перестань хныкать, малыш! Слышишь? Перестань хныкать!
Анна протянула руки к сыну, и Карл толкнул его к ней со словами:
— Уйми своего ребенка!
Она не знала, что Карл собирался с ней сделать, когда поставил на колени, потому что в этот самый момент приехал Ломакс. Джек стоял к ней спиной, поэтому она не могла видеть, что он говорит, но по его позе могла догадаться, что он пытается спасти Ломакса, возможно, убеждает его уехать.
Самонадеянность этого человека сыграла с ним злую шутку: как только он ворвался в дверь, Карл сразу же убил его.
Дэвид тесно прижимался к ней, его маленькое тело содрогалось от рыданий. Джек поднес палец к губам, прося Дэвида замолчать. Тот кивнул и постарался успокоиться, но все-таки время от времени продолжал всхлипывать.
Как быстро произошла переоценка ценностей, думала Анна. С момента рождения Дэвида она все время боялась, что ее глухота может повредить ее сыну. Теперь это казалось чепухой. Если они спасутся, если они будут жить дальше, то какая разница, что она не слышит?
Ей отчаянно хотелось повернуть время вспять. Всего за несколько минут до этого будущее казалось безоблачным, а теперь им грозила смерть. Почему так случилось именно сейчас, когда они с Джеком нашли друг друга?
Джек. Ему очень больно. Должно быть, когда он ударился о стену, то сломал ребро. Он по-прежнему держится за бок, а лицо его белое от боли. Анна готова поклясться, что каждый вздох причиняет ему муку. Губы у него напряжены и двигаются неестественно, хотя она может прочесть все, что он говорит, и понимает, что он пытается говорить как можно отчетливее, чтобы она могла следить за его диалогом с Херболдом.
Она также заметила, как он показывает знаками слово нож, и вспомнила, как, очевидно, и сам Джек, что его нож все еще лежит в рюкзаке Дэвида. После того как Дэвид пометил им деревья, он попросил еще немного его поносить, на что Джек согласился при условии, что нож будет лежать в ножнах и в рюкзаке. Там он теперь и лежал — в детском рюкзачке с изображением пятнистых далматинцев.
Но как его достать оттуда, чтобы Карл этого не увидел?
Дэвид, должно быть, выронил рюкзак, когда преступник схватил мальчика при входе в дом. Теперь рюкзак вместе с ее фотоаппаратурой и корзиной для еды валялся в углу. Карл стоял между этим углом и Джеком. Анна была ближе, но все равно не могла туда дотянуться. Если она попытается, Карл убьет Джека — в этом она не сомневалась.
Нимало не заботясь о том, что минуту назад убил человека, Карл ткнул окровавленное тело носком ботинка.
— Кто он?
Эмори Ломакс лежал на полу, распростершись навзничь, его незрячие глаза были устремлены к потолку, на лице все еще сохранялось удивленное выражение.
— Он мертв, — сказал Джек. — Какая тебе разница, кто он?
— Да в общем, никакой. — Карл мрачно посмотрел на Джека. — Помнишь, я говорил, чтобы ты меня не обманывал?
— И что же?
— А то, что этот жмурик честно сказал о ваших отношениях, не то что моя невестка.
— Не называй меня так, сукин сын, — знаками показала Анна.
— Ну и ну! Что это значит? — Смеясь над ней, он пошевелил пальцами, подражая языку жестов. — Что она сказала?
— Я не понимаю азбуку глухих, — солгал Джек. Карл ему не слишком поверил, но тем не менее с беззаботным видом пожал плечами.
— Не имеет значения. По выражению ее лица я могу догадаться, что она сказала.
Ее возмущало до глубины души, что бандит находит ее забавной.
Ей было крайне неприятно, что он передразнивает ее, как это делали жестокие дети, когда она училась в школе. Но дать ему отповедь на языке жестов — значит предоставить лишний повод для издевательств. Она рано научилась игнорировать насмешки людей, которые в силу своей непроходимой глупости не понимают, что когда они высмеивают ее, то ставят в дурацкое положение самих себя.
