Я села в такую же позу, в какой сидел Тони пару минут назад, запрокинув голову на спинку кресла и закрыв глаза, чтобы прокрутить в голове наш недавний разговор. Почему я не выгнала старика, когда он намекнул, что Стефан не любил меня? Я была на грани нервного срыва, но если бы я сорвалась, Тони заподозрил бы неладное, ведь не каждая внучка будет злиться на подобные вещи. Но я, чёрт возьми, не внучка! Я девушка, парень которой не был серьёзен по отношению к ней. Так сказал Тони. Почему я подумала об этом только сейчас? Почему даже после этих слов я не могу ненавидеть ни Тони, ни Стефана? Почему я позволила защитной маске упасть с моего лица? О чём я только думала, когда ответила Каю «да»?! Если Тони слишком стар для меня, а Кай — молод, какова вероятность, что я проживу свои дни в одиночестве?
Любовь к животным настолько сильна, что иногда затмевает любовь к людям.
Мяуканье котёнка за окном не даёт мне покоя. Я затыкаю уши, чтобы не слышать его жалобный плач. Это уже не первый раз, когда я пытаюсь взять бездомное животное в дом, чтобы искупать и покормить. Исход всегда один и тот же. Мама просит выгнать животное на улицу и велит больше никогда не приводить дворняг, потому что мне есть, о ком заботиться. Я не виновата, что на улице полно бездомных животных, которые, как и Зевс с Ричардом, нуждаются в уходе. Я не виновата, что маленький комочек шерсти кричит под моим окном, чтобы хоть кто-нибудь заметил его и позаботился.
Я борюсь с желанием спуститься вниз к котёнку, но как бы я ни старалась, у меня ничего не получается. Закрываю Зевса в своей комнате, потому что знаю, он будет рычать на малыша, и бегу к холодильнику. Наливаю в блюдце молока и крошу туда хлеб. Подхожу к двери. Мяуканье становится громче, как и стук моего сердца. Котёнок скребёт коврик на ступеньках. Я набираю в лёгкие побольше воздуха и осторожно открываю дверь. Малыш прекращает мяукать и карабкается вверх по моей ноге. Блюдце с едой отвлекает его внимание и сокращает дистанцию между мной и котёнком. Я наблюдаю, как он с жадностью лакает молоко, и улыбаюсь. Это всегда приносит мне радость.
Когда котёнок стал облизывать тарелку, я поднялась с пола и собралась уйти в дом. Малыш с благодарностью на меня посмотрел и начал умываться. Я знала, что не смогу наблюдать за всем этим! Задерживаюсь на крыльце. Котёнок облизывает мою руку. Его усики щекочут кожу. Я даю волю чувствам и в ответ на нежности глажу котёнка. Он чуть больше моей ладони. Его белая шёрстка электризуется под пальцами. Моё прикосновение делает его счастливым, хоть он и не болен. Мой дар не имеет к этому отношения. Котёнок нуждается в тепле и заботе, которую я не могу дать ему. Конечно, теоретически могу, если уговорю папу построить малышу домик, чтобы тот жил у нас. Не понимаю, почему в собственном дворе я не имею права завести котёнка, тем более я не прошу купить мне дорогого и породистого, а прошу приютить беззащитного и бездомного.
— Ева, опять ты облизываешь кошек! Хочешь подхватить лишай? — Внезапно появившаяся мама нарушает мою идиллию с котёнком. Она же была с папой в лаборатории, когда я выходила на улицу…
— Что случится, если я немного с ним побуду? — спрашиваю я, не выпуская котёнка из рук, продолжая прижимать его к груди.
Он уснул у меня на руках. Как я могу бросить его сейчас? Мне плевать на блох и лишай. Своим прикосновением я давно убила все эти болезни, но не могу же я признаться в этом маме. А надо бы. Может быть, тогда она бы позволила мне забрать котёнка.
— Я отнесу его соседям, может, они захотят забрать его, — говорит мама, глядя на меня сверху вниз. Под этим властным взглядом только сумасшедший не согласится с её словами.
Я встаю с колен, но не отдаю маме котёнка, а продолжаю прижимать к себе. Он мурлыкает во сне и надеется на мою помощь. Я могла бы закатить истерику, но это бесполезный способ, несколько раз проверенный.
— Ты всегда так говоришь, но я ещё не видела ни одно животное, которое кормила, у наших соседей! — Я говорю как можно тише, чтобы не разбудить малыша, но стараюсь, чтобы голос звучал уверенно.
