— Я в порядке, не спорь, — ответила я, не выпуская горячей ладони Стефана. Она стала лёгкой и хрупкой. При виде предплечья, изуродованного иголками, у меня возникает желание покрыть каждый сантиметр повреждённой кожи поцелуями, но, боюсь, мои прикосновения навредят Стефану. Я не могу позволить себе этого. Не могу. Не могу. Не могу…
— Который час? — Голос Стефана прозвучал так обыденно, что я почти поверила, будто мы сидим дома. У меня или у него. Днём или ночью.
Нас сложно назвать идеальной парой, которой все восхищаются. Мы не знакомы с детства, не учились в одной школе, не прогуливали вместе уроки и совершенно не похожи друг на друга. Четыре года назад я поступила в университет, в котором Стефан уже учился на первом курсе. Сейчас он должен быть на парах, слушать лекции по мировой экономике. Летом он должен защитить диплом и стать специалистом. Мы планировали жить вместе, после того как он найдёт стабильную работу. Именно так всё должно было произойти. Я не верю, что судьба распорядилась иначе…
— Почти одиннадцать, — ответила я, взглянув на свои часы. — Уже поздно, тебе надо поспать.
— Я и так всё время сплю, приляг ко мне, — попросил Стефан и ласково притянул меня к себе слабым движением руки. Я подчинилась, чтобы он не чувствовал себя обессиленным. — Мы не зажгли с тобой танцпол в тот вечер…
— Я всё равно не сильна в этом, ты же знаешь. У нас будет много других торжественных мероприятий, — сказала я, положив голову на исхудалое плечо Стефана. Я почувствовала, что он улыбается. Не верит в мои слова. Вера. Это единственное, что нам остаётся.
— Не сомневаюсь! — Стефан не падает духом, и я не хочу показывать ему свой страх.
Меня пугает, что капельница стоит уже восьмые сутки и не приносит положительных результатов. Я ненавижу эти трубки, разделяющие меня и Стефана. Ненавижу узкую кровать, на которой мы не можем лежать, раскинув руки и ноги. Зато я могу прижаться к Стефану так сильно, что между нами не будет и миллиметра свободного пространства. Нет, не могу. Это причинит ему боль…
— Я люблю тебя, Стефан, — сказала я, нервно сглатывая подступившие слёзы.
— И я люблю тебя, Ева. Когда ты рядом, я не чувствую боли, — ответил шёпотом Стефан, и я замерла.
Он первый раз признался мне в любви. Хотелось бы продлить этот романтический диалог, но я вижу, что силы покидают Стефана, и ничего не могу изменить. Ненавижу себя за свою бесполезность.
За восемь дней пребывания в больнице я поверила во все существующие и несуществующие силы: Бога, магов, целителей и ведьм. Я молила их о помощи каждую секунду, чтобы они не забирали у меня Стефана, чтобы мой ангел не взлетел на небеса.
Сердце Стефана учащённо забилось. В последнее время это не редкость. Его состояние неустойчиво. Он может засыпать и просыпаться бесчисленное количество раз в день. Я несколько раз обратилась к нему по имени, но он не ответил. Убедившись, что Стефан спит, я дала волю неугомонным слезам…
Слегка успокоившись, я мысленно представила наш медленный танец в свете софитов. Я в нежно-розовом кружевном платье, Стефан в тёмно-сером элегантном костюме. Чужие лица сливаются, их не существует. Для меня есть только его лицо. Родное. Представила, как неуклюже наступаю Стефану на ноги, как он кружит меня под музыку и целует в шею. Представила, что к нему вернулся здоровый румянец, что раны затянулись, его руки снова стали мускулистыми, а наш мир — прежним.
Под медленный стук сердца я заснула у Стефана на груди…
Сколько бы мы ни пытались, нам никогда не изменить время.
Не повернуть вспять. Не остановить.
Через три дня Стефан перестал бороться за себя и оставил меня одну. Это произошло в 2001 году. Один раз в год, пятого апреля, я вспоминаю главную трагедию своей жизни. Сегодня уже шестьдесят первый раз я прочитала запись об этом событии в дневнике. Шестьдесят первый раз изучила общие фотографии со Стефаном. Шестьдесят первый раз я представляю другой конец, рисую другую судьбу и шестьдесят первый раз убеждаюсь, что это невозможно…
Находясь в больнице последние дни жизни Стефана, я мечтала заразиться. Пока он спал, я посещала палаты инфицированных людей в надежде неизлечимо заболеть. Этого не происходило, зато больные пациенты были рады встрече со мной, ведь не каждый близкий родственник решался лишний раз их навестить. Я мечтала навечно заснуть со Стефаном, чтобы он не был одинок. Мечтала не просыпаться вместе с ним в ту злосчастную ночь. Судьба распорядилась иначе, и только последние слова Стефана «прости меня» и признание в любви греют душу. Как бы эгоистично это ни звучало, я всегда знала, что он испытывает ко мне тёплые чувства, но не только слова любви на протяжении стольких лет придавали мне силы. Стефан сказал, что когда я рядом с ним, он не чувствует боли. Я склонна ему верить. Если ему действительно не было больно, то моя душа на сотую долю спокойна. Врачи только и делали, что кололи Стефану обезболивающее. Это нельзя назвать лечением. Знаю, что травмы, полученные Стефаном во время аварии, были несовместимы с жизнью, но я до последнего верила в чудо. Вера умерла вместе с ним. Любовь не спасла Стефана. Надежда тоже оказалась бессмысленной и пустой.
