— Ты доверяла ему, раз рассказала правду, но почему ты не с ним? — спросил он.
Я не ожидала такой реакции. Только любящий человек может спросить, почему его девушка не осталась с другим парнем.
— Он был моим единственным другом, у меня не было к нему чувств. Может, они бы и были, но я приказала себе не чувствовать, только этот приём не сработал в нашем с тобой случае. — После этих слов Кай украдкой посмотрел на меня и остановился посреди аллеи. Зря я призналась ему, но мне хочется, чтобы он знал правду.
— Тогда почему ты убегаешь от меня? — спросил Кай, подойдя вплотную ко мне. Мой лоб почти соприкасается с его носом, и я могу видеть своё отражение в серебряном кольце в брови Кая.
— Так будет правильно. — Такой ответ не устроил Кая, судя по его молчанию, поэтому мне пришлось уточнить. — Брендону, моему другу, уже больше сорока лет, у него есть дочь и не за горами внуки, а я не меняюсь с момента нашего знакомства. Мы случайно встретились, когда я ехала в Мираж из Коннекта, и эта встреча не принесла никакой радости ни ему, ни мне. Только горькие воспоминания об утрате. Узнав обо мне правду, он говорил, что мой возраст не имеет значения, что мы справимся с этим вместе, но забыл спросить меня. Я бы не справилась. Я не хочу видеть, как мой близкий человек стареет у меня на глазах. Достаточно взглянуть на Тони, чтобы напомнить себе о цене, которую я должна заплатить, чтобы любить кого-то.
— Ты знала Тони? — обдумав сказанные мною слова, спросил Кай. Его глаза заблестели, но не из-за былых искорок, а из-за слёз, которые он ни за что не проронит, чтобы я не утонула в них.
— Он знал меня, а я забыла. — На Кая обрушился новый поток информации, но он должен об этом знать, чтобы понимать причину моего ухода. В его взгляде возник немой вопрос, и я ответила на него. — С годами моя память стирается, тускнеет, как выгоревший на солнце лист, и остаются только очертания общей картины. Я веду дневник, чтобы не забыть о том, что захочу когда-нибудь вспомнить.
— То есть…
— Если тебе станет легче, — повторила я ранее сказанную им фразу, — то я написала о наших отношениях от начала до конца. Я не могу вырвать воспоминания о тебе. Они будут греть меня, когда по телевизору покажут твоего первенца от какой-нибудь хорошенькой актрисы, а потом его свадьбу и детей. Возможно, я познакомлюсь с твоими правнуками, чтобы находить в их чертах тебя, любоваться их наследственной красотой и вдохновляться харизмой, но пока я уйду в тень и буду наблюдать со стороны, ожидая новой встречи с частичкой тебя.
— Не ставь на себе крест, — сказал Кай, смахивая с щеки слезу, думая, что делает это незаметно, но этот момент навсегда останется со мной, как напоминание, что этот парень — самый искренний из всех людей, которых я знала.
Для кого-то он будет прекрасным мужем и любящим отцом. От этой мысли у меня скрутило живот, и я на секунду закрыла глаза, прогоняя её. Кай поцеловал меня в висок, словно чувствуя, как он стучит, и снова создал свободное пространство между нами. Мы пошли дальше.
— Не люблю слово «крест», оно ассоциируется у меня с перечёркиванием чего-либо, — сказала я.
— Или кого-либо, — добавил Кай. Его запас энергии иссяк, и он больше не старается скрыть обиду или перевести наш разговор в шутку.
— Говоря о крестах, я также представляю кладбище, но они не обладают для меня каким-то святым смыслом. Я не обращалась к религии, потому что точно знала: мне не найти в ней причины своей необъяснимой сущности. Когда в мире царит хаос, начинаешь сомневаться в существовании высшего разума, да и какое ему до меня дело, когда на Земле обитает ещё более семи миллиардов людей с разными проблемами.
— Это и в самом деле необъяснимо, но не стоит винить Бога. Мне кажется, даже он не способен создавать подобные вещи, особенные вещи, которыми ты обладаешь. Ева, ты уникальна, и такой, как ты, больше не найти.
— Это ничего не меняет. Я потеряла надежду и вряд ли узнаю природу своих способностей, — сказала я и снова поймала себя на мысли, что с каждым признанием я всё больше впутываю Кая в эту историю.
