Поскольку Пембрук Скривен никак не прокомментировал сказанное, она добавила:
– Кооперативу нужно согласие Бомонта Тилсона, мы отлично сознаем это и не требуем многого. Конечно, если наши трения с ним будут продолжаться, нам вряд ли удастся много сделать.
– Хм, – произнес юрист, – значит, вы думаете, что возможно договориться с этим, хм, опасным человеком?
– Возможно, он вовсе не опасен. – Рейчел была готова уступить. – Я не знаю этого. Но, кажется, ни кто не считает, что с ним легко иметь дело.
– Так, теперь мы говорим совсем о другом. – Пембрук Скривен смотрел на нее. Он почти совсем повернулся в своем кресле и смотрел на капли дождя, падающие на асфальт. – Бо давно уже вернулся из Вьетнама, – заметил он. – Настолько давно, что вокруг него успело нагромоздиться множество сплетен. Иногда я испытываю жалость к нему. Не знаю, что доставляет ему больше неприятностей – то, что он родился Бомонтом, или то, что люди дают волю воображению. А возможно, сочетание того и другого.
– Я слышала, – начала Рейчел, – что он носит с собой винтовку…
Пембрук Скривен перебил ее:
– Если ему нравится бродить по болотам вокруг Тихой Пристани, пытаясь избавиться от наваждения джунглей, это его дело, вы не согласны, миссис Бринтон? Кроме того, он уже не тот, каким вернулся из Вьетнама, с конца войны прошло больше десяти лет. В Бо всегда была некая тайна. – Он повернулся вместе с креслом и посмотрел ей в лицо. – Немного найдется людей, моя дорогая, – мягко сказал он, – которые действительно хотели бы быть настолько неотразимо красивыми.
Рейчел открыла было рот, но тут же закрыла. Только спустя какое-то время она смогла произнести:
– Я не знала, что этим можно объяснить, почему он перекрыл дорогу.
Юрист пристально смотрел на нее, подняв брови.
– Земля для Бомонтов значит все. Они вырастают с этой мыслью. Это все, что мальчик когда-либо знал. Кларисса Бомонт, упокой господь ее душу, была помешана на том, чтобы сохранить дом и не продать его. Отец вырастил ее с одной целью в жизни – владеть Тихой Пристанью и передать земли наследникам. По правде сказать, – произнес Скривен, скупо улыбнувшись, – я полагаю, это единственная причина, по которой она родила сына. Вряд ли что другое могло убедить Клариссу стать матерью. И, честно говоря, матери из нее так и не получилось. Мальчик с раннего детства был предоставлен сам себе.
Рейчел молча выслушала юриста. Пока что он не сказал ничего, что помогло бы решить возникшие у кооператива проблемы с владельцем Тихой Пристани.
– Но это не частная дорога, – решительно сказала Рейчел. – Даже если Бомонту Тилсону известны законы.
Пембрук Скривен долго смотрел на нее. Затем нахмурился:
– Споры о собственности создают множество сложностей, миссис Бринтон. Я видел людей, которые больше расстраивались из-за проведения межевых линий между владениями и приходили из-за этого в большую ярость, чем если бы их обвинили, скажем, в ограблении банка.
Он откинулся на спинку кресла и не мигая смотрел на Рейчел.
– Я думаю, вы мало что знаете о вьетнамской войне, ведь правда? Вы были слишком юны в то время. Бо Тилсон был в специальных войсках, в так называемой группе дальней разведки. Они проникали глубоко во вражеский тыл и жили там неделями, месяцами, посылая донесения о движении войск противника. Мой сын, – продолжал Скривен, перекладывая бумаги на столе, – рос вместе с Бо, и они вместе отправились во Вьетнам. Поук тоже хотел пойти в группу дальней разведки, но оказался недостаточно подготовленным Он откашлялся:
– Бо Тилсон избрал для себя самое опасное занятие, которое только можно себе представить. Когда вьетконговцам удавалось поймать кого-нибудь из разведчиков, тех ждала мучительная смерть. Обычные солдаты недолюбливали разведчиков, считая их странными людьми, которые слишком любят джунгли.
Пембрук Скривен откинулся на спинку кресла и, заложив руки за голову, уставился в потолок.
– Бо Тилсон более двух лет пробыл в джунглях и не собирался возвращаться, но был ранен, и его демобилизовали. Бо вернулся, и его проблемы остались позади. Если он и выпивает, то здесь не о чем беспокоиться. – Он криво улыбнулся и опустил руки. – Мне доводилось несколько раз в жизни напиваться, когда чертовски нужно было забыть о чем-нибудь плохом.
