– Я и забыл, какая ты красивая, – сказал он, глядя на нее. – Ничего странного, что я не могу тебя выбросить из головы. А теперь снимай остальное, Рейчел, – добавил он мрачно. – Но медленно.
Повинуясь ему, она спустила с себя трусики, перешагнула через них, затем сняла босоножки. Ее покорная уступчивость подтверждала сказанное ею накануне: она не перестанет любить его, несмотря ни на что.
Когда Бо взял ее за руку, она позволила ему притянуть себя к кровати и уложить сверху.
– Подожди, – сказала она, когда он попытался ее обнять. – Я согласилась раздеться для тебя, – продолжала она, отстраняясь, – но не позволю тебе все испортить.
Он лежал абсолютно неподвижно. Когда она наклонилась над ним, чтобы снять с него брюки, ее грудь заколыхалась в такт движению.
– Что ты делаешь, Рейчел?
– Я хочу тебя, – нежно проговорила она. – И ты этого хочешь. Ты сам научил меня, помнишь?
Бо крепко схватил ее за запястья, но приподнялся, чтобы дать ей снять с себя брюки. Он был в черных эластичных трусах, которые плотно облегали бедра, дерзко обозначая его крайнее возбуждение.
Когда, просунув руки под резинку, она принялась стягивать их, у Бо вырвался возглас удивления. – О черт… – пробормотал он, закрывая глаза. Кончиками пальцев она нежно коснулась белых, выпуклых шрамов, следуя от искалеченного бедра к треугольнику волос, в котором островки коричневых завитков соседствовали с гладкими блестящими полосками поврежденной кожи. Его тело подрагивало, веки по-прежнему были сомкнуты.
– Рейчел, – хрипло вырвалось из самого его нутра. Прядь ее волос коснулась его бедра, он напрягся и замер, ощутив ее губы на твердом бархате своей плоти. Он лежал, обхватив руками ее голову, с искаженным, словно от боли, лицом. Наконец по его телу пробежала судорога.
– Я люблю тебя, – прошептала Рейчел, приподнимая голову с его влажного живота.
– Нет, – с усилием пробормотал он и поднялся, затем схватил ее за руки выше локтя и подмял под себя. Тяжело дыша, Бо навалился на нее всем телом, не давая ей вырваться. – Нет, детка, на этот раз командовать буду я. Я дам тебе то, чего ты хочешь, и возьму то, чего хочу я, но я должен чувствовать это красивое тело, обнимать тебя, Рейчел. Должен войти в глубь тебя, ощутить твою тугую, горячую, нежную плоть – вот чего я хочу. Я не буду грубым.
Со сдавленным стоном он прильнул губами к ее губам и поцеловал так нежно и так проникновенно, что на нее нахлынули волны жаркого алого пламени, которое то разгоралось, то затухало. Его язык скользил по ее губам и зубам, забираясь в сладкие укромные уголки. Закинув ей руку за голову, он принялся исследовать ее тело, словно хотел навек запечатлеть в своей памяти. Он гладил мерцающую кожу ее плеч, ее грудь, чуть выступающие ребра, шелковистый овал живота, бедра. Когда она беспокойно зашевелилась, Бо тихо засмеялся.
– Я не был по-настоящему нежен с тобой, Рейчел, – ласкал ее губы хриплый шепот. – Ни нежных слов, ни клятв, которых ты достойна, и все же ты пришла ко мне. Гляди, – он обхватил ее запястье и, поднеся ее руку ко рту, поцеловал каждый палец по отдельности, а потом всю ладонь, легко касаясь кожи языком. – Видишь, как я нежен с тобой? Я хочу тебя, детка. Я знаю, ты ничего от меня не скрываешь, в этом вся прелесть наших отношений. Между нами так заведено. Поэтому нам и бывает так хорошо вдвоем, что потом я все время думаю о тебе.
Она недоверчиво смотрела на это суровое красивое лицо, пытаясь отыскать на нем следы издевки. Но не увидела их. Бо был внимателен, заботлив, подчеркнуто ласков, словно хотел не только доставить ей удовольствие, но и не торопясь насладиться ею. Вскрикнув, она протянула руку, чтобы коснуться тугой гладкой кожи на скулах и провести по решительно очерченному подбородку. Его пальцы пробежали вниз по ее телу и быстро вернулись назад, затем тот же путь проделали губы. Поцелуи были теплыми и невыразимо нежными.
Он медлил, нашептывая ласковые слова, легко касаясь губами ее кожи на животе, бедрах и, наконец, Когда она стонала от желания, на груди. С мучительной неспешностью его губы прижимались к тугой, молочно-белой плоти и наконец отыскали жаждущие ласки розовые соски. Когда он прикусил их зубами, она исступленно выгнулась, пытаясь крепче прижать его к себе, изнемогая от сладкой боли.
