Поскольку замок на парадной двери оказался сломанным, я проникла в дом без звонка и, спотыкаясь об осколки кафеля, поднялась по разбитой мраморной лестнице мимо голубой стены с непристойными надписями. С замирающим сердцем я постучала в дверь.
– Джоул! Пожалуйста, открой дверь! Это Нора. – Я приложила ухо к замочной скважине Но из квартиры доносились лишь звуки медленного джаза. Я схватилась за ручку, и, к моему удивлению, дверь открылась.
С того места, где я стояла, можно было видеть всю комнату: диван, холщовый шезлонг, зажженную медную лампу, дымчатого кота Джоула, испуганно прижавшегося к книжной полке. Сам Джоул сидел на мексиканском ковре, вытянув ноги и прислонившись к стене. В руке он все еще держал телефонную трубку.
– Джоул! – опять крикнула я, потом осторожно подошла и опустилась на колени рядом с ним Я не увидела ни крови, ни следов ограбления. Если тут и происходила борьба, то скорее внутренняя. Лицо Джоула – узкое, с тонкими чертами, совсем как у Питера, с той же прядью темных волос, падавших на лоб, – исказилось страшной гримасой.
Я выключила маленький транзисторный приемник, потом нагнулась к Джоулу. Никакого перегара. Ни стакана, ни следов таблеток, ни фольги. Внезапно похолодев от ужаса, я засучила рукава его рубашки и стала осматривать руки. К моему облегчению, следов уколов тоже не оказалось.
Затем я взяла трубку и набрала номер Теда. Марта позвала его к телефону. Я постаралась как можно короче рассказать о происшедшем. Тед терпеливо слушал.
– Что с ним? – спросила я.
Конечно, не имело смысла задавать такой вопрос, хотя Тед и был доктором.
– Откуда мне знать. Он мог принять все, что угодно, – ответил Тед.
– А может, он ничего не принимал, может, он просто болен? – Но взглянув еще раз на Джоула, я отказалась от этой мысли.
Его лицо странным образом двигалось. Мне еще не доводилось видеть ничего подобного. Словно в движение пришли мышцы, которые никогда прежде не использовались. Одна бровь опустилась, губы скривились, и лицо приняло какое-то лукавое, чуть ли не озорное выражение. Он пытался заговорить. Я не могла его понять и наклонилась пониже.
– Ты Нора? – прохрипел он незнакомым голосом.
Потом меня словно окутала пелена густого тумана. Я очень смутно помню звук сирены, быстрые шаги в коридоре, темно-голубые униформы. Очевидно, Тед попросил Марту вызвать «скорую помощь», пока мы с ним говорили. Все происходившее воспринималось словно отдельные кадры бессвязного фильма. Сержант отеческим тоном спрашивает: «Он ваш родственник?» и записывает что-то в черный блокнот. Джоул медленно и неуклюже двигает руками и ногами, как будто они ему не принадлежат. Двое санитаров в белых халатах натягивают на него смирительную рубашку и привязывают рукава к груди. Телефонный звонок. Снова Тед – просит, чтобы ему дали поговорить со старшим полицейским.
Я плохо помню поездку на машине «скорой помощи». Должно быть, я ехала вместе с Джоулом. Потом внезапно мои мысли опять прояснились. Когда открылись ворота больницы «Бельвю», я снова воспринимала все с мучительной ясностью. Санитары посадили Джоула в кресло на колесах и повезли через вращающиеся стеклянные двери в ярко освещенное отделение неотложной помощи. Миновав регистратуру, они свернули за угол и скрылись из вида. Я попыталась идти за ними, но медсестра остановила меня.
– Подождите здесь. Возможно, нам понадобятся некоторые сведения.
– Кому я должна сообщить их?
– Просто подождите, – ответила сестра, – за вами придут.
Возле регистратуры собралась целая толпа: полицейские, санитары, врачи, несколько пуэрториканок с печальными лицами. Я заметила еще одну комнату со стеклянной дверью и табличкой «Приемная № 1». В комнате толпились усталые встревоженные люди всех возрастов: подростки в джинсах и кожаных куртках, женщина в бобровой шубе с приколотым к плечу букетиком фиалок. Сквозь стеклянные вращающиеся двери я видела, как отъехала доставившая Джоула машина «скорой помощи» и прибыла новая. На носилках вынесли какую-то очень бледную женщину с закрытыми глазами. Двое полицейских привели пьяного с окровавленным лицом. Мне казалось, что прошло уже несколько часов. Я обернулась и посмотрела на приемную. Но там как будто не произошло никаких перемен. Все неподвижно сидели на своих красных и черных пластиковых стульях. Снег таял и капал на линолеум. Санитары и интерны
