Берия был большим любителем женщин. Во время суда над ним, после смерти И. Сталина, в обвинительном заключении указывалось, что у него было 150 любовниц. Он был женат и у него был сын – Серго, выдающийся ученый, талантливый изобретатель, связанный с разработкой и производством ракетной техники.
На одной из конспиративных квартир в Москве Берия заразился сифилисом. Он провел восхитительную ночь с агентом, жившим на этой квартире. Это была миловидная молодая женщина по имени Майя.
Кэгэбэшники ее нашли в Тамбове, когда она окончила десятилетку и собиралась поступить на учебу в Московский институт иностранных языков. Она умела петь и танцевать, потому что участвовала в школе в кружках самодеятельности, прилично знала английский язык. Ее зачислили на 1-й курс ИНЯЗА, но посещала она его факультативно, кроме того, ей давали уроки на «дому» – так ее готовили к работе с иностранцами, посольскими работниками иностранных государств.
Работала она практически без замечаний и один английский дипломат уже был у нее на «крючке». Она встречалась с ним якобы у себя «дома», а на самом деле это была конспиративная квартира, где роль ее заботливой мамы выполняла пожилая женщина, имевшая звание сержанта КГБ.
Была сделана оперативная съемка их любовных утех, в которых Майя, по заданию своего начальства, так разворачивала в постели своего любовника, чтобы он был на переднем плане.
Приближалось время, когда дальнейшую разработку дипломата с предъявлением фото его любовных утех, должны были начать оперативники КГБ.
И все было хорошо для Майи, если бы дипломат не совершил вояж домой в Англию, где посетил публичный дом. Там он заразился сифилисом, который и передал Майе.
Так как сифилис имеет определенный инкубационный период, то девушка еще ничего не знала, когда у нее побывал Берия. Она и его заразила этой болезнью.
Берия не любил животных, особенно кошек.
В тот визит он почувствовал специфический запах кошки – запах кошачьей мочи.
– Откуда здесь кошка? – спросил он строго хозяйку квартиры Антонину Кузьминичну.
Та дипломатично ответила:
– Забрела тут одна, мы ее выбросили, да успела нагадить, уж мы терли-терли, мыли-мыли, но вот запах остался, скоро пройдет!
Берия строго посмотрел на хозяйку и ничего не сказал, вероятно поверил ее словам.
На самом деле она сказала неправду. Она держала кошку давно, но прятала ее в чулане от таких гостей, как он. Она никого не боялась, даже Берию. И начальству она умела говорить неправду, потому что считала: нужно говорить начальству только то, что оно хочет услышать.
Она была на фронте медсестрой, имела несколько боевых наград, но не дошла до Берлина из-за того, что была контужена.
Перед воздушным налетом немцев взводный ей строго приказал:
– Боец Антонина, наденьте каску! Это приказ!
Антонина носила каску на боку, привязав ее к санитарной сумке, и почти никогда ее не надевала.
На этот раз она выполнила приказ. Это ее и спасло. Осколок авиабомбы попал ей в голову, каска защитила ее от смерти, но Антонина оглохла на правое ухо – была разрушена барабанная перепонка.
В том бою Антонина была также ранена в ступню правой ноги. После лечения на фронт не вернулась, немного хромала и почти год у нее болела голова.
После госпиталя, по разнарядке, ее направили для работы в КГБ – во-первых, медсестра, во-вторых, прошла фронт, в-третьих, имеет боевые награды – доверять можно.
Майя любила кота Антонины и часто играла с ним в свободное время.
Берия никого не предупредил о своем визите и через какое-то время от врачей узнал о своем заболевании. Винить было некого, разве что английского дипломата, но он уже был завербован и работал на советскую разведку. Его работа была нужна, так как он входил в сеть, по которой передавались атомные секреты из Англии.
К тому же Майя забеременела от Берии: он не предупредил ее о своем визите и она не успела предохраниться.
Берия сам себя подвел: в таких ситуациях он никому не разрешал говорить, а только требовал отвечать на свои вопросы или приказывал: «Раздевайся!», «Ложись!», «Подними ноги!»
Майя это знала и побоялась что-либо сказать, тем более «Хозяин», как ей показалось, в тот вечер был не в духе, возможно, из-за кошачьего запаха.
