Они переоделись к обеду и вышли из коттеджа. Сандерс захлопнул дверь, повернул ключ в замке и дернул дверную ручку, чтобы убедиться, что замок сработал.
– Кто здесь станет красть? – спросила Гейл.
– Кто угодно. Камеры, аппараты для подводного плавания – все это дорогие вещи. Нет смысла подвергать людей искушению.
– Ну, закрывая дверь, мы все равно не защитимся от вора, ведь у горничной есть ключи.
Держась за руки, они прошли по дорожке к главному зданию клуба “Апельсиновая роща”. Прогулка напоминала путешествие по тропическому саду. Олеандр, гибискус, бугенвиллея, пуанциана и пуансеттия в полном цветении теснились по краям дорожки. Апельсины и лимоны падали с деревьев в маленьких, великолепно ухоженных рощицах. Сандерс и Гейл прошли мимо группы коттеджей, похожих на их собственный. Известняковые стены домов были окрашены в оранжевый цвет, только крыши сияли нежной белизной в лучах вечернего солнца. Гейл спросила:
– Видел ли ты когда-нибудь более чистые крыши?
– Лучше бы им всегда быть чистыми. Ведь это с них мы пьем воду.
– Что ты имеешь в виду?
– На Бермудах нет ни водных источников, ни подземных течений, ни рек – ничего. Всю воду получают из дождя. Дождевая вода стекает с крыш и накапливается в цистернах.
– Мне казалось, ты говорил, что здесь никогда не бывает дождей.
– Я сказал, что здесь никогда не бывает меньше трехсот сорока солнечных дней в году. Но дождей при этом выпадает достаточно много, даже летом. Штормы возникают внезапно, и они довольно сильны, но непродолжительны.
– Для человека, никогда не бывавшего здесь прежде, ты буквально напичкан всякими фактами.
– Читайте “Нэшнл джиогрэфик”, – провозгласил Сандерс. – Жизнь не что иное, как исследование и разгадка таинственных явлений.
– Почему ты перестал работать на “Джиогрэфик”? Мне казалось, что писать для них – просто удовольствие.
– Писать, может быть, и удовольствие, – улыбнулся Сандерс. – Делать что-нибудь – тоже. Но я не делал и не писал. Я ведь сочинял только заголовки. Легенды, как они их называют. Я пошел туда работать, потому что хотел жить среди диких обезьян, сражаться с крокодилами и нырять на места кораблекрушений, где не бывал ни один человек. Вместо этого я проводил целые дни придумывая такие, например, строки: “Калькутта: взгляд изнутри на бесчисленные миллионы индусов”. Я никогда ничего там не делал. Мне платили за сокращение того, что сочиняли другие люди.
Когда они подходили к главному зданию кл6a, другая пара, помоложе, появилась на дорожке, приближаясь к ним. Они шли неуклюже, так как обнимали друг друга за талию, а мужчина был намного выше своей подруги, и ему приходилось укорачивать шаги, чтобы она поспевала за ним. Как только Сандерс увидел молодую пару, он разжал руку, в которой держал руку Гейл.
Когда пара прошла мимо, Гейл спросила:
– Почему ты это сделал?
– Что именно?
– Убрал свою руку.
Сандерс покраснел.
– Молодожены заставляют меня нервничать.
Она взяла его за руку и дотронулась головой до его плеча.
– Ты ведь тоже молодожен, знаешь ли.
– Да. Но у меня уже был один медовый месяц.
– Зато для меня он первый, – сказала Гейл. – Не мешай мне наслаждаться.
Они пересекли холл – большой, пустынный, облицованный блестящими панелями из кедра, и прошли через бильярдную, комнаты для игры в теннис и карты, читальный зал и бар, направляясь во внутренний дворик с видом на океан. Их проводили к крайнему столику. Солнце, садящееся у них за спиной, окрашивало облака на горизонте в ярко-розовый цвет.
Подошел официант, чтобы принять заказ на напитки. Это был молодой темнокожий парень, на его нагрудном кармане была приколота табличка с именем: Слэйк. Он говорил односложно и обращался к ним обоим не то чтобы неуважительно, но с чувством собственного достоинства.
Когда он отошел, Гейл поглядела ему вслед и тихо сказала:
– Должно быть, паршивая работа.
– Почему?
– Какие перспективы? Разве что, если он и правда хорош в своем деле, станет когда-нибудь старшим официантом.
– А что же в этом плохого? – спросил Сандерс. – Это все же лучше, чем быть безработным.
– Ты заметил его имя? Слэйк. Звучит как-то не по-бермудски.
