| - Конечно, он мне нравится, - с жаром ответила мисс Лоури, - он очень хороший человек И, конечно, он хорошо ко мне относится. Ко мне все хорошо относятся? |
| I could have sworn it myself. Throughout Miss Ada Lowery's life all men would be to good to her. They would strive, contrive, struggle, and compete to hold umbrellas over her hat, check her trunk, pick up her handkerchief, buy for her soda at the fountain. | Я был совершенно уверен в этом. Все мужчины всегда будут хорошо относиться к мисс Аде Лоури. Они будут из кожи лезть, соперничать, соревноваться и бороться за счастье держать над ее головой зонтик, нести ее чемодан, поднимать ее носовые платки или угощать ее содовой водой. |
| «But,» went on Miss Lowery, «last night got to thinking about G - George, and I - "Down went the bright gold head upon dimpled, clasped hands on the table. Such a beautiful April storm! Unrestrainedly sobbed. I wished I could have comforted her. But I was not George. And I was glad I was not Hiram - and yet I was sorry, too. | - Но вчера вечером, - продолжала мисс Лоури, - я подумала о Дж... о... о Джордже и... и я...Золотистая головка уткнулась в скрещенные на столе руки. Какой чудесный весенний ливень! Она рыдала безудержно. Мне очень хотелось ее утешить. Но ведь я - не Джордж. Я порадовался, что я и не Хайрэм... но и пожалел об этом. |
| By-and-by the shower passed. She straightened up, brave and half-way smiling. She would have made a splendid wife, for crying only made her eyes more bright and tender. She took a gum-drop and began her story. | Вскоре ливень прекратился. Она подняла голову, бодрая и чуть улыбающаяся. О! Из нее, несомненно, выйдет очаровательная жена - слезы только усиливают блеск и нежность ее глаз. Она сунула в рот леденец и стала рассказывать дальше. |
| «I guess I'm a terrible hayseed,» she said between her little gulps and sighs, «but I can't help it. G - George Brown and I were sweethearts since he was eight and I was five. When he was nineteen - that was four years ago - he left Greenburg and went to the city. He said he was going to be a policeman or a railroad president or something. And then he was coming back for me. But I never heard from him any more. And I - I - liked him." | - Я понимаю, что я ужасная деревенщина! -говорила она между вздохами и всхлипываниями. - Но что же мне делать? Джордж и я... мы любили друг друга с того времени, когда ему было восемь лет, а мне пять. Когда ему исполнилось девятнадцать,- это было четыре года тому назад, - он уехал в Нью-Йорк. Он сказал, что станет полисменом, или президентом железнодорожной компании, или еще чем-нибудь таким, а потом приедет за мной. Но он словно в воду канул... А я... я очень любила его. |
| Another flow of tears seemed imminent, but Tripp hurled himself into the crevasse and dammed it. Confound him, I could see his game. He was trying to make a story of it for his sordid ends and profit. | Новый поток слез был, казалось, неизбежен, но Трипп бросился к шлюзам и вовремя запер их. Я отлично понимал его злодейскую игру. Во имя своих гнусных, корыстных целей он старался во что бы то ни стало создать газетный рассказ. |
| «Go on, Mr. Chalmers,» said he, «and tell the lady what's the proper caper. That's what I told her - you'd hand it to her straight. Spiel up." | - Продолжайте, мистер Чалмерс, - сказал он.- Объясните даме, как ей следует поступить. Я так и говорил ей, - вы мастер на такие дела. Валяйте! |
| I coughed, and tried to feel less wrathful toward Tripp. I saw my duty. Cunningly I had been inveigled, but I was securely trapped. Tripp's first dictum to me had been just and correct. The young lady must be sent back to Greenburg that day. She must be argued with, convinced, assured, instructed, ticketed, and returned without delay. I hated Hiram and despised George; but duty must be done. | Я кашлянул и попытался заглушить свое раздражение против Триппа. Я понял, в чем мой долг. Меня хитро заманили в ловушку, и теперь я крепко в ней сидел. В сущности говоря, то, чего хотел Трипп, было вполне справедливо. Девушку нужно вернуть в Гринбург сегодня же. Ее необходимо убедить, успокоить, научить, снабдить билетом и отправить без промедления. Я ненавидел Хайрэма и презирал Джорджа, но долг есть долг. |
