– Какие данные вы предоставили Хеллеру для его расчетов?
– О, да разве все перечислишь!
– Назовите хоть некоторые, – настаивал Вульф.
Уинслоу посмотрел на стенографиста, затем на меня, но мы едва ли могли ему чем-то помочь.
– Хеллера интересовали сотни разных вещей: возраст тёти, её привычки, образ жизни, питание, состояние её здоровья, вес и комплекция. Он спрашивал также, на каком году жизни умерли её родители и родители родителей. Кроме того, я принес ему тетину фотографию. Хеллер хотел знать о её пристрастиях, темпераменте, отношении к врачам, политических взглядах…
– Политических взглядах?
– Да, Хеллер сказал, что на продолжительности её жизни мог сказаться даже тот факт, огорчилась она или обрадовалась избранию Эйзенхауэра.
– Шарлатанство чистой воды, – буркнул Вульф. – А не говорил ли он вам, что продолжительность её жизни значительно сократится, если вы поможете ей отправиться на тот свет?
Сказанное показалось Уинслоу смешным, но он не загоготал, как можно было ожидать, а захихикал, что не слишком соответствовало его комплекции.
– Так говорил он вам это? – переспросил Вульф.
– Не помню, ей-богу, не помню, – снова хихикнул Уинслоу.
– От кого ваша тётя получила своё состояние?
– От мужа – моего дяди Нортона.
– Когда он умер?
– Шесть лет назад, в тысяча девятьсот сорок седьмом.
– Как? От чего?
– Он был убит случайным выстрелом во время охоты на оленя.
– Вы тоже принимали участие в охоте?
– Нет. Я в тот момент находился за добрую милю от места происшествия.
– Вы получили от него какое-либо наследство?
– Нет, – ответил Уинслоу, и воспоминание вызвало у него прилив краски к щекам. – Он просто посмеялся надо мной, оставив мне по завещанию ровно шесть центов. Он не любил меня.
Вульф повернулся к Кремеру, чтобы что-то спросить, но тот опередил его.
– Двое моих людей уже поднимают архив. Трагедия произошла в штате Мэн.
– Мне бы хотелось кое-что добавить по этому поводу, – сказал Уинслоу. – Ваши вопросы касательно смерти дяди я расцениваю как нечто вроде комплимента в свой адрес. Вы, похоже, считаете, что я был способен его застрелить. Вы мне явно льстите. Тётя бы, наверное, от души посмеялась, узнав, что меня подозревают в убийстве дяди Нортона и намерении отправить её саму на тот свет. Я совсем не против, если она об этом узнает. Но вот если она узнает, зачем я ходил к Лео Хеллеру, – беды не миновать. – Он молитвенно воздел руки к инспектору. – Ведь вы мне обещали! Обещали!..
– Мы раскрываем подробности личной жизни свидетелей, только когда без этого нельзя обойтись на суде, – объяснил Кремер.
Вульф принялся наливать себе пива. Когда пена достигла края бокала, он поставил бутылку и подытожил:
– Лично я вам ничего не обещал, мистер Уинслоу, и не желаю тратить время на пустые разговоры. Мое предложение сводится к следующему. Поскольку вы попали в переплет только благодаря знакомству с мистером Хеллером, возникает вопрос; было ли в ваших отношениях что-либо, способное оправдать доставляемое вам беспокойство. Если нет, вам совершенно нечего опасаться. Но сперва вы должны откровенно нам все рассказать. Для начала хорошенько припомните все, о чем вы с ним говорили, а я постараюсь как можно реже вас перебивать.
– Но ведь вы всё это уже читали, – возразил Кремер. – Так какого чёрта напрасно терять время? Есть у вас ключ к разгадке или нет, в конце-то концов?
– Не торопитесь, у нас впереди ещё целая ночь, – невесело сказал Вульф и повернулся к Уинслоу. – Начинайте, сэр. Я хочу услышать всё, что вы говорили мистеру Хеллеру, и всё, что он говорил вам.
Это заняло более часа. Правда, нас несколько раз прерывали полицейские, которые в гостиной, столовой и трёх спальнях верхнего этажа допрашивали остальных свидетелей и то и дело приходили к Кремеру за консультациями. Телефон тоже не молчал. Дважды звонили сотрудники Отдела по расследованию убийств, занятые розыском недостающих свидетелей. Им удалось найти Генриетту Тиллотсон – ту самую дородную матрону, которую я видел в приёмной Хеллера. Звонили также от комиссара полиции, из офиса окружного прокурора и от других заинтересованных лиц.
