Роже взял лидерство, а Керр занял позицию преследования. Мы выскочили на прямую. Бегуны рассыпались, стремясь к ленточке. Я нашел брешь впереди себя, обошел Вэгли, который вел всю дистанцию, и поравнялся с остальными.
Теперь появился шанс быть третьим. Только Мунс и Керр были впереди меня, но у меня был свободный путь к ленточке. Я понял, что мое дело поправилось, что смогу быть вторым, и вложил все в финишный рывок.
Мунс, казалось, замедлял бег. Примерно за 20 м до финиша я внезапно почувствовал, что могу выиграть. Все, что я помню, начиная с этого момента, состоит в том, что я швырял все, что у меня осталось, в финишный спурт и подстегивал себя вперед. Финишная линия стремительно была пройдена. Я протрусил около 10 м и обхватил руками подвернувшийся столб, изнемогая от утомления.
Я не знал, каким я пришел. Я был настолько в восторге от того, как провел бег, что мне было все равно, был ли я первым или вторым.
Я стоял, обхватив столб, на внешней части дорожки до тех пор, пока не начал «отходить». Я повернулся и пошел назад к линии финиша, разглядывая по дороге бегунов, которых победил. Мне пришло в голову тогда, что я победил некоторых величайших полумилевиков в мире.
Теперь я вспоминаю, что люди суетились вокруг меня, поздравляли, но их слова ничего не значили, и я еще оставался в неведении относительно своего места на финише. И не видел, как Роже Мунс свалился на колени в отчаянии, иначе я все бы понял.
Роже подошел ко мне. Он выглядел утомленным. Он поздравил меня, и я спросил его: «Кто победил?» Роже сказал: «Ты».
Это был удивительный момент. Что я должен делать теперь? В моей памяти мгновенно пронеслись фильмы об олимпийских играх прошлых лет, и в них я видел чемпионов, скачущих на дорожках, дающих, по-видимому, волю переполнявшим их радостным эмоциям. Но я чувствовал себя оглушенным, отчасти из-за усталости, отчасти из-за неверия, что такая вещь теперь случилась со мной.
Что такое эмоции и было ли это чувство моими эмоциями? Всякий из нас чувствовал себя усталым, а я еще к тому же недостаточно освоился с олимпийской ареной, чтобы мне захотелось поиграть в самоуверенного аса, прыгать от радости и посылать приветы в толпу.
Теперь, познав очень многое, я проделываю то, что, по моему мнению, общепринято — круг почета, но бывают случаи, когда вы делаете нечто такое, чтобы удовлетворить себя, и не заботитесь о том, что подумают о вашей реакции другие. Это мгновения вашего триумфа.
В Риме все это мне в голову не приходило. Я подумал: «Вот так здорово, я выиграл». Но все же не собирался сходить с ума по этому поводу. Возможно, это означало, что я представил свою победу в ее настоящем виде. В конце концов, все могло легко обернуться иначе.
Я думаю, это довольно тошнотворное зрелище, когда некоторые победители представляются публике в ущерб своим товарищам по борьбе, которых они только что побили. Это необычное поведение у некоторых спортсменов, конечно, проявляется естественно и неосознанно (у Отиса Дэвиса, например, когда он выиграл 400 м), но для меня такая вещь была бы искусственной игрой. Исполнить танец победы естественно я не могу.
Я отвечаю на победу широкой улыбкой, и это, пожалуй, было все, чем я выразил свою радость в Риме. Улыбка не сходила с моего лица в течение нескольких дней. Но вот итальянский диктор на английском языке подтвердил то, что сказал мне Мунс на финише. Победил я. Я узнал, что побил также и олимпийский рекорд. Успех был полный.
Довольно забавно вспомнить, что в день финала по пути на стадион в джипе, где ехали Артур, Мюррей, Вэл Слоупер и я, Вэл призналась, что ощущает чрезвычайную нервозность. Она спросила меня, как я себя чувствую. Я сказал: «Надеюсь, что остальные ребята будут бежать достаточно быстро, чтобы я мог установить рекорд». Это не было хвастовством. Единственное, почему я сказал так, была уверенность в том, что я заслуживал рекорда. Я уже побил его в своем полуфинале, показав 1.47,2, если не считать того факта, что Джордж отобрал его у меня спустя несколько минут, пробежав на десятую лучше. Поэтому, рассчитывая выиграть финал, я, естественно, рассчитывал и установить новый рекорд. Однако когда на предпоследней прямой я оказался в «коробочке», мысли о рекорде в голову мне уже не приходили.
